Потушив все лампы, кроме маленького настенного светильника-звезды, Майя вышла из детской.
Виктор сидел на диване в гостиной. На коленях лежал пухлый ежедневник, раскрытая страница которого практически полностью перечëркнута чëрной ручкой. Что он опять такое задумал?
– Что-то не так, милый? – Майя села рядом с ним.
Виктор вздрогнул, словно забыв, что не один дома, перевëл на неë взгляд. Как только захлопнутый ежедневник оказался на кофейном столике, Майя поняла: им предстоял серьëзный разговор. Один из тех, которые обычно откладывались до последнего. Вот и сейчас муж не торопился. Он провёл ладонью по её щеке, убрал за ухо выбившуюся из косы прядь каштановых волос и улыбнулся.
– Ты у меня такая красавица. До сих пор не верю, что мне так повезло.
– Подлиза, – она засмеялась и положила голову ему на плечо.
– Ага. И волосы персиком пахнут. Шампунь?
– Скажу по-секрету: это бальзам, который ты подарил.
– Ну надо же, – Виктор обнял еë и уткнулся носом в макушку. – Я думал, тот был яблочным.
Майя негромко рассмеялась. Она считала Виктора удивительным, когда они познакомились на фестивале. Почти плакала от счастья, когда он нашëл еë в крошечном Блэквиле, даже переехал сюда. Еë аллергия не давала жить в большом городе, и он согласился на это. И вот Виктор Пайнс – преуспевающий полицейский, кандидат на должность начальника участка, гроза всех местных хулиганов. Всë это на работе. Дома он удивительным образом переставал замечать любые детали, зачастую мог надеть носки разного цвета и забыть, что включил плиту. Иногда Майя думала, что у неë двое детей, один просто какой-то взрослый.
– Вик, что тебя так волнует?
– Помнишь того мальчика?
– Которого бросили на площади? Конечно. Бедняжка.
– Мы наконец-то выяснили его личность.
– Но?
– Как хорошо ты меня знаешь, – Виктор сильнее прижал еë к себе. – Отец официально отказался от него, а мать считается без вести пропавшей.
– Разве… – Майя замялась. В законах она не очень разбиралась, но кое-что слышала. – Разве на это не нужно несколько месяцев?
– Нет, ты не поняла. Эту Эмилию никто из знакомых не видел уже четыре года.
В гостиной повисла вязкая тишина, даже Коко замерла с игрушечным цыплëнком в зубах, положила голову на пушистые лапы и смотрела с таким пониманием ситуации, что становилось жутко. Всë-то она понимала, даже лучше некоторых соседок.
– Милый, только не говори, что…
– Да. Я хочу подарить малышу счастье. Хочу забрать его.
– Виктор, – Майя вывернулась из кокона объятий, посмотрела мужу в глаза, – я всë понимаю, но нельзя было начать с счастья попроще? С конфет там или игрушки?
– Это уже не счастье, а взятка какая-то. Настоящее счастье – в семье.
– Мы не готовы ко второму ребëнку! Дом, вещи… И как мы скажем Шону?
– Мы справимся, пчëлка. Шон у нас умный мальчик, он поймëт. Детская большая, если немного передвинуть мебель, туда поместится вторая кровать. Да и скидки у нас неплохие в…
– Виктор, это не то же, что купить игрушку. Ребëнок – серьëзная ответственность, понимаешь?
«И нести эту ответственность, очевидно, придëтся мне», – мысленно добавила Майя.
– Понимаю, Майя. Поэтому и хотел сначала поговорить с тобой. Просто…
Брошенный игрушечный цыплëнок пискнул, заставил Виктора и Майю собраться. Коко порылась в ящике и подошла к ним с поводком в зубах.
– Просто всë это нужно как следует обдумать.
***
Пятилетний Шон, возможно, понимал чуть больше, чем думали родители. Иногда они пытались объяснять такие очевидные вещи. Ещë и делали это так, будто считали его совсем глупым.
