У меня сбивается дыхание, когда вижу, как Платон отодвигается на стуле и расставляет шире ноги, а Каролина тут же садится к нему на колени. Обнимает рукой за шею, флиртует, что-то шепчет на ухо, он отвечает, а она звонко и даже театрально смеется.
Что бы сказала наша коменда про такое? Профура!
— Она либо дура, либо не знаю кто, — цежу я. — Нашла кошелек потолще.
— Ну… если абстрагироваться, то этот Граф очень даже шикарный мужчина, не то что его приятель-очкарик. Там не только деньги, а целое комбо!
Сглатываю сухим горлом.
— Валь, а мне уйти сейчас нельзя?
— Ты же договор подписала. Если сбежишь — меня подставишь. Может, обойдется все? Тебе же необязательно идти прямо к Графу. Пусть он себе отдыхает. Он, кажется, вообще скоро накидается и уснет. Водку хлещет как родниковую воду!
Валя надевает перчатки и снова уходит к бару, затем разносит новые бутылки с алкоголем и забирает пустые. А я остаюсь...
Прошло уже несколько часов с того момента, как компания едва ли не ворвалась в ресторан.
Гости становятся громче: гогочут, матерятся, заглушая музыку, а ведут себя фривольнее и вызывающе.
Один из них — бритоголовый — вдруг начинает флиртовать с Валей, заигрывает с ней, проводя по ее бедру столовым ножом, когда та наклоняется, чтобы забрать пустую тарелку.
— Ты знаешь, девочка, я могу дать тебе все, чего ты только захочешь! — заявляет он, на что Валя профессионально улыбается и спешит отойти.
В то же время другой бандит, закуривший прямо за столом, хотя в ресторане это запрещено, вызывающе ржет на весь зал, словно хочет привлечь к себе внимание, выпячивая свою богатую криминальную натуру перед девушками.
Каролину Платон с колен согнал, полностью переключившись на разговор с неказистым очкариком, но она перманентно трется возле него. То пытается погладить за плечо, то перетянуть на себя его внимание. Но Платону, похоже, не до нее, он крепко надрался. Впервые вижу этого мужчину настолько пьяным.
Внезапно в зале раздается оглушительный звон битого стекла.
— На счастье! — орет какой-то мужчина.
— Ох, батюшки, началось, — причитает Нина Федоровна — женщина лет сорока пяти, тоже уборщица, и, схватив метлу и совок, спешит в зал.
— Да похер! Да, на счастье! — вскрикивает кто-то еще и тоже с размаха разбивает бокал.
19. Глава 19
Следом за Ниной Федоровной срывается еще одна уборщица, а я остаюсь, молясь, чтобы эти не видящие краев варвары прекратили уже бить посуду.
Придерживаясь за стол, Платон встает и шатко выходит из-за стола.
Боже мой, нажрался вдрабадан на радостях.
Мне в глубине души тоже радостно, что Платона освободили, и вместе с тем тревожно, потому что пока он был за решеткой, я чувствовала хоть и хлипкую, но безопасность, а теперь что его сдержит?
А второе противоречие меня просто убивает!
Прямо сейчас я наблюдаю то, что предрекала Платону: на воле возле него будут виться разные девушки — выбирай любую. И вроде бы тоже радость испытывать должна, что мужчина может отвлечься и забыть обо мне, но в груди почему-то больно царапает всякий раз, когда к Платону подходит Каролина…
Все мысли махом вышибает, когда он шагает в мою сторону.
Пячусь к стене, чтобы меня не заметил.
И он действительно не смотрит, но, поравнявшись с декорациями, все равно замирает напротив меня как будто инстинктивно. Я даже задерживаю дыхание… и Платон поворачивает ко мне голову.
Несколько секунду хмуро присматривается, затем криво ухмыляется:
