Тяжело вздохнув, я сажусь на пол, поворачиваюсь к ней спиной и не тушуясь укладываю голову Лали на коленки. Закуриваю и жду, пока она немного остынет.
Пара голубоватых струек дыма, выпущенных в потолок, и игривые пальчики зарываются мне в волосы. Она гладит меня по голове, приводя утреннюю укладку в растрёпанное месиво. Я прикрываю глаза и позволяю Лали немного себя расслабить.
— Ты ее красиво отделала, я не осуждаю, — говорю как бы между делом. — Что она такого сказала?
— Она назвала меня страшилкой. Та с челкой. А другая смеялась, — убитым тоном выдает Лали, и мне едва удается сдержать улыбку.
Ее обида такая искренняя, и такая детская. При всем уважении к девчонкам, Лали они и в подметки не годятся, даже со всем своим тюнингом.
— Прям так и сказала? — уточняю я, кайфуя от ее прикосновений.
— Сказала, что «Арс притащил какую-то зачуханную страшилку», — выдает Лали цитату, которая вполне в духе Дианы, у которой язык без костей, как и тело.
Я поворачиваюсь набок и стаскиваю ее на пол. Прижимаю Лали к себе, обернув коконом из своих рук. Мы нос к носу, и я вновь вдыхаю аромат молочных ирисок.
— Это все чушь. Ты очень красивая, — шепчу я и провожу кончиком языка от мочки уха и до ключицы.
Мягко засасываю кожу на ее шее в рот, заставив девочку тихо застонать и вжаться в меня всем телом. Расстёгиваю молнию на курточке и засовываю руку под майку. Мягко сжимаю упругую капельку, которая идеально ложится в ладонь.
— Правда? — спрашивает, робко заглядывая мне в глаза. Лали не ставит мои слова под сомнение, просто хочет еще. Еще восхищения. Еще жарких прикосновений. Еще взрослой жизни.
А я хочу еще Лали.
— Ага, ты не страшилка. Ты очень красивая возмутительница спокойствия, — шепчу я, прищипнув пальцами горошину соска. — Моего спокойствия.
Ее пухлые губы идеальной формы такие притягательные, что я, не удержавшись, сминаю их поцелуем. И он совсем не нежный — так меня зарядила устроенная Лали драка. Я покусываю ее губы, посасываю их, и когда терпеть уже почти невозможно, вторгаюсь в ротик языком.
Лали, маленькая дикарка, обвивает мою поясницу ножками и сильно дергает за волосы на затылке. Я задираю ей юбку и пытаюсь стянуть колготки, судорожно вспоминая, в каком ящике стола лежат презервативы. Так хочу ее, что аж трясет.
Меня сейчас словно выдернули из горячей ванны и сунули под холодный душ — так контрастно. Только что она остервенело дралась, деморализовав соперниц в ноль, а сейчас послушно ложится под меня, отдавая себя полностью. Быть избранным пьянит и заводит, ведь до меня ее никто не касался.
Стук в дверь. Противный, злящий, разрушивший, к херам, магию момента.
— Пошли к черту, — хрипло ору я, продолжая исследовать ладонями изгибы ее тела.
Эта сволочь все не унимается и продолжает колотить в дверь кулаками и дергать ручку.
Лали смотрит на меня недоуменно и испуганно, и я понимаю, что все: идеальный для первого раза, спонтанный момент упущен.
— Прости, — шепчу я, целую ее в ладошку и вскакиваю на ноги. — Я сейчас вернусь.
Злой как черт я подлетаю к двери и распахиваю ее.
На пороге стоит полная решимости Алевтина. Увидев мою перекошенную физиономию, тут же сникает, а выражение ее лица становится перепугано-паническим.
— Какого хера ты здесь забыла? — рычу я, хватаю ее за локоть и выхожу в коридор, поспешно захлопнув за собой дверь.
— Ты игнорируешь меня, — пищит Алевтина, глядя на меня с ужасом.
