ни разу за всё время, что она жила с ним, не позволил себе даже голос на неё повысить.
Видимо, таков был его крест — тащить на себе не только свои реальные грехи, но и те, что так охотно приписывала ему слепая и глухая к голосу рассудка молва.
— Мы обязательно решим этот вопрос. Дай мне минутку.
Он повернулся к двери. Девчонка, будто только этого и ждала, повернула ручку и исчезла за порогом, будто за ней гнались.
Совершенно не подозрительное поведение. Совершенно.
Как выяснилось, она и не думала дожидаться, пока он выйдет из спальни. Будто у неё внезапно появились дела поважнее. Может, она действительно не совсем в себе? Но разбираться ему было некогда. Время шло — другие дела поджимали. Куда более важные, чем гоняться за малахольной пигалицей.
Дамир без труда нагнал её у выхода на лестницу, схватил за руку повыше локтя… и его будто обожгло. Что за?..
Но вместо того, чтобы рефлекторно разжаться, его пальцы только крепче впились в ее руку.
Таков уж был Дамир Булатов. Если встречал сопротивление, неизменно усиливал хватку.
Девчонка заметно вздрогнула, подняла на него взгляд.
— Вам правила приличия хоть немного знакомы? — его начинала раздражать происходившая вокруг сумятица. Она неминуемо вползала в его мысли и наводила хаос там.
— А вам? — огрызнулась она, выразительно опустив взгляд на сжимавшие её руку пальцы.
Смотри, какая дерзкая. Это, что ли, поэтому его от одного только прикосновения к ней словно огнём опалило?
— Я бы посоветовал вам снизить тон.
Кожа у неё на переносице сморщилась, будто она собиралась чихнуть, и Дамир только мгновение спустя сообразил, что так она злилась. Без пяти минут щерилась, будто попавший в капкан зверёныш.
— Что это было? — и он не сразу осознал, что этот вопрос относился не только к произошедшему в комнате Александры. Что за странная реакция у него на эту девчонку?..
— Что? — она не пыталась вырваться из его хватки, но будто окаменела.
— В спальне? Что это за приём? Какая-то особая техника?
К его удивлению её брови недоумённо приподнялись, а потом она усмехнулась, но совсем невесело — от этой усмешки веяло неприкрытой горечью.
— Какая техника? Вы разве не слышали? Я просто с ней говорила.
— Да, но она вам ответила.
— Вам стоило бы удивляться, если бы я её из комы разговорами вывела. А это… это вообще ничего не значит. Через минуту она может с такой же лёгкостью вернуться в свой кокон. Нет здесь никакого двойного дна. Я ничего особенного не сделала. Видимо, просто ситуация не настолько запущенная, как вы опасаетесь.
Он не опасался. Его это заботило. Булатов давно разделался со всеми своими страхами, и почему-то одна только мысль о том, что эта девчонка считает его хоть к чему-то уязвимым, вызывала необъяснимую досаду.
Нет, ему совсем не нравилось, как она на него действовала. Будто что-то в нём неуловимо сдвигалось, заставляя реагировать на всё по-другому. Неужели он настолько одичал в этой подмосковной глуши, что любой новый человек вызывал в нём либо стойкое отторжение, либо вот такие сюрреалистические по сути настроения?
И вместе с всеми этими совершенно неуместными рефлексиями продолжали крепнуть подозрения. Подозрения и чёткое понимание того, как он поступит.
Он разжал пальцы, отступил и даже рукой тряхнул, чтобы избавиться от странных ощущений.
— Спускайтесь. Мне нужно поговорить с Александрой.
Повторять не пришлось — он и моргнуть не успел, как «ягнёнок» бросилась от него прочь, и каблучки её сапог застучали по ступеням лестницы.
