— Да эта вот мне заливает, што ты — водила Булатова.
Сергей сунул руку в задний карман джинсов, вынул оттуда «корочку»:
— Ну почему же «заливает»? Я действительно состою на службе у Дамира Александровича Булатова. Желаете проверить документы?
От предложения сквозило такой неприкрытой иронией, что её даже Стас без труда считал. Его взгляд так и прилип к раскрытому удостоверению.
Вот тебе, гнида, получи!
Преодолевая дурноту, я склонилась к нему, стараясь, чтобы Сергей не услышал мои прощальные слова, и просипела:
— Я с матерью на связи. Если ты с ней… если с ней хоть что-нибудь… я попрошу своего начальника, и его люди тебя выпотрошат. Услышал?
Меня трясло от злости и напряжения, и я очень боялась, что это разрушит весь эффект. Поэтому я отступила и, подавив почти непереносимое желание спрятаться за широкой спиной водителя, пошагала к себе в спальню.
— Сергей, поставьте кружку тут, на тумбочку. Стас уберёт. Идёмте.
Я заглянула в гостиную, крепко обняла притихшую мать и, утирая щёки, попрощалась. Мама, на удивление, обняла меня в ответ и, уверенная, что я не замечу, сложила свои тонкие белые пальцы в щепотку и перекрестила.
— Езжай, — прошептала. — Езжай. Всё будет хорошо, Надюш.
Ох, мама-мама…
Вечером я обязательно позвоню Марине, чтобы разведать обстановку. И соседке — она всегда заглядывала к нам по моей просьбе, когда мне приходилось отлучаться из города по учёбе или работе. И пусть мне только покажется, что её голос фальшивит…
Сергей закинул мой чемодан в багажник шикарного Булатовского авто, будто он ничего и не весил, а через четверть часа мы уже мчались по трассе прочь из города.
Какое-то время в роскошном салоне, обтянутом бежевой кожей, царило молчание.
— Слушай, зачем ты такое терпишь? — наконец спросил Сергей непривычно серьёзным тоном. Всякую лёгкость из его голоса будто выстудило вывшим за окном февральским ветром.
Я постаралась не отворачиваться к окну, чтобы не выглядеть невежливой.
— Долгая история.
— Ну, это я уже слышал. Дорога у нас тоже не сказать чтобы короткая.
Меня даже в жар бросило от одной только мысли, что я возьмусь кому-нибудь рассказывать…
— Нет, такое… о таком я не рассказываю.
Сергей помолчал и потом всё-таки добавил:
— Тебе следовало бы на него в полицию…
Я не сдержалась и тихонько фыркнула, оборвав его на середине фразы:
— Извини. Извини, я не хотела, просто… У него там связи. Друзья по службе. Он мне однажды это доказал. Хватило.
Сергей тихонько выругался себе под нос, но я притворилась, что не расслышала. Меня сейчас мучила одна очень страшная мысль.
— Сергей, ты… ты только, пожалуйста-пожалуйста, не рассказывай ничего Булатову, хорошо?
Господи, да он меня тут же взашей погонит, если узнает, что у меня за семейка… Надо ли ему, чтобы с его дочерью занималась такая вот девица? Тоже мне, психолог, а у самой проблем — вагон и маленькая тележка.
А если погонит, то все мои надежды заработать и сбежать наконец от этого урода рассыплются в прах. Более того, мне придётся вернуться домой, поджав хвост. И это после всего, что я ему сегодня наговорила…
Сергей молчал.
— Пожалуйста, — прошептала я. — Я сама ему всё объясню. Попозже. Моя обстановка в семье никак не влияет на уровень моей подготовки. Я знаю свою работу и делаю её хорошо.
Сергей не отрывал глаз от дороги.
— Да я и не подумал бы, что это как-то влияет, — пробормотал он. — Просто я считаю, Булатову лучше бы знать. Может, он как-нибудь поможет.
