Булатов, одетый лишь в чёрные пижамные штаны, выволакивал на середину коридора полураздетую девицу — совсем молодую, длинноногую, с роскошными тёмными волосами.
Я буквально приросла к порогу. Я понятия не имела, как реагировать на происходящее.
Булатов меж тем притянул девицу к себе и что-то прорычал ей на ухо — понятное дело, угрожал и наверняка требовал заткнуться. Девица выла и выкрикивала что-то нечленораздельное. То ли пьяна, то ли…
Я начала действовать только когда эта инфернальная парочка почти поравнялась с дверьми Сашиной спальни. Девица дёрнулась в последней отчаянной попытке освободиться, и меня будто обухом по голове огрело. Я бросилась ей наперерез и заслонила собой Сашину дверь.
Булатов заметил меня, на мгновение застыл. Девица в его железной хватке продолжала извиваться. Бледная, дрожащая, с безнадёжно размазанным по лицу макияжем.
— Какого… возвращайтесь к себе! — рявкнул он, но больше ничего сказать не успел, а я не успела ничего ему ответить. В коридор со стороны лестницы ворвалась пара одетых в форму здоровяков в сопровождении Смирницкого.
Булатов бесцеремонно оттолкнул от себя девицу, которую тут же перехватила охрана.
— Вниз её.
— В кабинет?
— Вниз, — с нажимом повторил Булатов. — Всё что надо, я уже знаю. Вытаскивай из постели Селина. Вызывай полицию. Пусть оформляют.
Смирницкий наконец-то заметил меня, на его худощавом лице отразилось искреннее сожаление. Он хотел что-то сказать, но один из охранников отвлёк его внимание, а Булатов переключился на меня.
— Какого чёрта вы до сих пор здесь торчите?
Я продолжала заслонять собой дверь Сашиной спальни.
— А какого чёрта вы творите? — зашипела я в ответ. Страх со скоростью света переплавлялся в ярость. Я будто подпитывалась ею от Булатова, из которого она сейчас пёрла просто через край. — Вы совсем с ума сошли?! Саша, что, мало сегодня натерпелась? Сначала бедлам на кухне, теперь это!
— Это — моё дело!
— Затащить в постель очередную девицу, а потом выволочь её оттуда едва ли не за волосы? Постыдились бы вытворять такое! Прямо рядом со спальней дочери!
Булатов смотрел то на меня, то на Сашину дверь. Серые глаза под спутанными чёрным прядями прожигали меня насквозь. Мощная грудь, на которую я старалась на пялиться, ходила ходуном.
— Что вы прилипли к этой двери? Вы ей не мать. Можете так не усердствовать.
— Я за неё отвечаю, — ответила я ему в тон. — И судя по всему, мне придётся защищать её не только от прошлого.
Серые глаза буквально вдавили меня в дверь:
— Вы что думаете, здесь такое в порядке вещей?
Я невольно скосила глаза на рыдавшую девицу. Охранники растерянно мялись в стороне, пока Смирницкий, присев на корточки, что-то ей втолковывал. Я до сих пор не могла сообразить, что здесь происходило.
— Я ничего не думаю. Не в состоянии. Это… это просто дурдом какой-то. Что она натворила?
Булатов шумно вдохнул и медленно выдохнул, видимо, стараясь хоть как-то себя уравновесить.
— Этот дурдом, — проскрежетал он, — не вашего ума дело. Вы разучились понимать русский язык? Я приказал вам…
— Приказали? — вскинулась я. — Да как вы смеете? Вы кем себя вообразили? Я не ваша служанка и не ваша рабыня, чтобы вы мне приказывали!
Булатов смерил меня взглядом, будто оценивал, стою ли я сейчас вообще его ответа. И решил не в мою пользу.
Сильные пальцы клещами обхватили моё предплечье, и он дёрнул меня на себя, отдирая от двери, которую я с таким неистовством защищала. От неожиданности я почти потеряла равновесие и едва не повалилась на него всем телом — его вторая рука рефлекторно сжалась на моей талии, и я зашипела, будто получила ожог.
