Во-вторых, существующие в данной культуре страхи устраняются общими защитными средствами (такими, как табу, ритуалы, обычаи). Как правило, эти средства представляют более экономные способы обращения со страхами, чем защитные механизмы невротика, устроенные иначе. Таким образом, нормальный человек, хотя и вынужденный испытывать страхи его культуры и применять ее защитные средства, способен, как правило, реализовать свои возможности и наслаждаться всем, что жизнь может ему предложить. Иначе говоря, нормальный человек, способен извлечь максимальную пользу из возможностей своей культуры. В отрицательной же форме можно сказать, что он страдает не больше, чем это неизбежно в его культуре. С другой стороны, невротик непременно страдает больше, чем средний человек. Он неизменно должен платить непомерную цену за свои защитные средства, состоящую в ослаблении его жизненной силы и способности к самовыражению, или, более специфическим образом, в ослаблении его способности достигать своих целей и наслаждаться жизнью, что выражается в указанных выше расхождениях. В самом деле, невротик это во всех случаях страдающий человек. Я не упомянула об этом факте, перечисляя характеристики всех неврозов, заметные при поверхностном наблюдении; дело в том, что он может быть и не заметен извне. Да и сам невротик может не сознавать, что он страдает.
Рассматривая страхи и защитные механизмы, я опасаюсь, что многие из читателей испытывают уже некоторое нетерпение, считая излишним обсуждать во всех подробностях, что представляет собой столь простая вещь, как невроз. Могу сказать в свою защиту, что психические явления всегда запутанны, так что простые по видимости вопросы никогда не имеют простых ответов, и что это затруднение, встретившееся в самом начале, вовсе не составляет исключения, а будет сопровождать нас в течение всей книги, за какую бы проблему мы ни взялись. Особая трудность в описании невроза состоит в том, что удовлетворительный ответ не может быть получен одними только психологическими, или только социологическими средствами, а требует привлечения поочерёдно тех и других, что и было сделано выше. Если бы мы хотели рассматривать невроз лишь с точки зрения его динамики и психической структуры, то нам пришлось бы сконструировать понятие нормального человека; но такого человека не существует. Мы сталкиваемся со всё возрастающими трудностями, пересекая границу своей страны, или стран с подобной культурой. Если же рассматривать невроз лишь с социологической точки зрения, как простое отклонение от стандартов поведения, принятых в некотором обществе, то мы грубо пренебрежём всем, что нам известно о психологических особенностях невроза, и ни один психиатр, ни в одной научной школе или стране, не признает такое описание соответствующим его привычному представлению о том, что называется неврозом. Примирение обоих подходов состоит в таком методе наблюдения, который принимает во внимание и отклонения в видимой картине невроза, и отклонения в динамике психических процессов, не придавая ни тем, ни другим первичного и решающего значения. Оба подхода следует соединить. По такому пути мы и следовали, отмечая, что страх и механизмы защиты от него являются одной из главных движущих сил невроза, но составляют невроз лишь в том случае, если они отклоняются в качественном или количественном отношении от страхов и механизмов защиты, стандартных в данной культуре.
