Невысказанный голос. Руководство по трансформации тревоги, страха, боли и стыда - страница 16

В попытках разобраться в случае с Нэнси я стал смотреть сразу в нескольких новых направлениях. Я понял, что, если бы не мое доверие к внутренним инстинктам и немного слепой удачи, я мог бы с легкостью, хоть и непреднамеренно, «ретравматизировать» Нэнси, что привело бы к ухудшению и без того серьезной симптоматики. Кроме того, подобно игроку, рано сорвавшему джекпот, я вскоре обнаружил бы, что такие драматические – разовые – «излечения» случаются не всегда.

Так я оказался втянутым в увлекательное путешествие с целью выяснить, что произошло в тот летний день 1969 года. И как обнаружил в дальнейшем, было крайне важно «титровать» физиологические реакции (т. е. получать к ним доступ постепенно), чтобы они не ошеломляли и не подавляли человека. Просто ставить клиента лицом к лицу с травмирующими воспоминаниями, заставляя переживать их заново, было в лучшем случае ненужным (и, кроме того, снижало включенность в процесс и ощущение контроля над происходящим), а в худшем – могло привести к ретравматизации. Я также узнал, что дрожь, являющаяся реакцией разрядки, часто слабо выражена и оттого едва заметна стороннему наблюдателю. Нередко она проявлялась как легкая мышечная фасцикуляция (минутное спонтанное мышечное сокращение) или даже как простое изменение температуры – например, переход от чувства холода к жару. Подобные изменения обычно отслеживаются путем наблюдения за изменением цвета рук и лица.

В течение последующих десятилетий я исследовал биологические основы травмы через сравнительное изучение животных и их нервной системы. Я чувствовал, что это поможет разработать системный подход к лечению травмы, который был бы систематическим, надежно воспроизводимым и достаточно безопасным. Кроме того, это путешествие осуществило мою давнюю мечту: я стал (небольшой) частью космической эпопеи. Еще будучи аспирантом по медицинской биофизике в Беркли, я получил годовую научную стипендию и возможность работать научным сотрудником (в качестве консультанта по стрессу) в НАСА. Моя основная задача – помочь подготовить наших астронавтов к первому полету космического шаттла – дала уникальную возможность изучить людей с необычайно высокой стрессоустойчивостью. Эти наблюдения заставили меня вспомнить встречу с Нэнси несколькими годами ранее: о ее почти полном отсутствии жизнестойкости и дальнейшей спонтанной трансформации. Казалось возможным, что суперстрессоустойчивость астронавтов – навык, которому могли научиться даже самые сильно травмированные люди, первородной способностью, которую просто необходимо восстановить.

[7]

Я все пытался понять, что же произошло в тот день с Нэнси, когда однажды меня, как гром среди ясного неба, поразило вскользь оброненное «замечание» на неофициальном семинаре по сравнительному поведению животных, который я посещал, будучи выпускником. Один из профессоров, Питер Марлер, упомянул о некоторых особенностях поведения так называемых «животных-жертв» (служащих пищей для животных-хищников: например, птицы или кролики), когда их физически сдерживали. Той ночью я проснулся, дрожа от возбуждения. Могла ли реакция Нэнси (когда ее удерживали врачи) быть похожей на реакцию удерживаемых в целях лабораторного эксперимента животных? Что касается моей «галлюцинации» о крадущемся тигре, это, несомненно, творческий «сон наяву», вызванный тем вдохновляющим семинаром.