Невысказанный голос. Руководство по трансформации тревоги, страха, боли и стыда - страница 18

Однако только в 1978 году я смог подвести под свои наблюдения более твердый фундамент. Работая в Исследовательском центре Эймса в НАСА в Маунтин-Вью, Калифорния, и продолжая работать над своим подходом «тело/разум» в Беркли, я проводил каждую свободную минуту в естественно-научной библиотеке для аспирантов. Одним темным и дождливым декабрьским днем 1978 года я, как всегда, засел там. В ту эпоху, задолго до появления Google или чего-либо отдаленно напоминающего ПК, моим обычным способом изучения библиотечного фонда было, захватив ланч, пролистать как можно больше томов, которые могли так или иначе относиться к интересующей меня теме. Используя этот, возможно, не самый быстрый и эффективный метод, я наткнулся на множество удивительных жемчужин, которые, возможно, не обнаружил бы с помощью «высокотехнологичной» поисковой системы. Именно поисковые усилия заложили теоретическую основу для работы всей моей жизни.

Однажды я случайно наткнулся на умопомрачительную статью Гордона Гэллапа и Джека Мейзера, где описывалось, как вызывался «паралич животных» с экспериментально контролируемыми переменными. Данная статья, которую я подробнее рассматриваю в главе 4, дала мне ключ, позволивший связать наблюдения за клиентами (вроде Нэнси) с пониманием, как определенные инстинкты выживания, основанные на страхе, формируют травму и способствуют ее исцелению. Мне повезло: у меня была свобода теоретизировать и размышлять подобным образом, поскольку травма еще не была официально определена как посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) и до ее категоризации было более десяти лет. Я рад сообщить, что по этой причине никогда не относил травму к категории овеществленной и неизлечимой болезни, как ее определили в ранней литературе о ПТСР.

Несколько лет назад история описала полный круг. Я представлял работу на конференции под названием «Границы психотерапии», организованной кафедрой психиатрии медицинского факультета Калифорнийского университета в Сан-Диего. В конце выступления некий мужчина, словно черт из табакерки, вдруг живо вскочил и представился: «Привет, я Джек Мейзер!» Я с сомнением покачал головой; затем, не совсем веря своим ушам, непроизвольно расхохотался. Перекинувшись несколькими словами, мы договорились вместе пообедать. Тогда он высказал свой восторг относительно того, что его работа с животными нашла клиническое применение в реальной терапии. Я был своего рода крестным сыном-клиницистом крестного отца-экспериментатора.

В 2008 году Джек Мейзер переслал мне статью, которую он и его коллега Стивен Брача только опубликовали: они предложили внести фундаментальное изменение в «Библию» психиатрической диагностики. Авторы хотели включить концепцию тонической неподвижности в описание травмы. У меня так отвисла челюсть, что туда, возможно, могла залететь птица и свить гнездо. «Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам», или DSM, – это энциклопедический том, который психологи и психиатры используют для диагностики «психических расстройств», включая посттравматическое стрессовое расстройство. (DSM сейчас находится в редакции «IV-R», буква «R» обозначает частичную переработку четвертого издания.) Следующее будет (в идеале) значительным шагом вперед[12].

Предыдущие версии диагноза ПТСР осторожны и старались не предлагать механизма (или даже теории), объясняющего происходящее в мозге и теле, когда люди получают травму. Это важно не только по академическим причинам: теория предлагает обоснование для лечения и профилактики. Такое избегание и исключительная опора на таксономию – понятная чрезмерная реакция на прежнюю мертвую хватку фрейдистской теории в психологии. Я верю, что только при тесном сотрудничестве наука и практика смогут совместно развиться в живое, динамичное партнерство, способное генерировать по-настоящему инновационные методы лечения. Открытые междисциплинарные усилия могли бы помочь нам определить, что эффективно, а что нет, и улучшить основную цель – помочь страдающим людям исцелиться!