– Так вот, – продолжала она, – иду, а за мной кто-то увязался, я бегом, заскочила в храм, на удивление, он оказался открыт. Темно, рюкзак лежит на месте, вокруг никого. И так радостно на душе, и не из-за того, что рюкзак нашла, как-то необъяснимо радостно! Я постояла ещё немного и пошла. А на улице, на территории монастыря, встретила пьяную пару, то ли они кого-то искали, то ли от охранника убегали…
Серафима говорила, а я уже точно знал: милость Божия снизошла на меня. И жить я буду…, но для этого надо умереть....
И я умер в этой жизни.
«Сирата»
На железнодорожном вокзале провинциального города Лиски зажигали тусклый электрический свет. Медленно падал снег большими и редкими хлопьями. Маневровый тепловоз не торопливо таскал товарные вагоны из одного конца станции в другой. Спокойный женский голос диспетчера, время от времени, предавал по громкой связи служебные сообщения составителям вагонов. Редкие пассажиры дремали в зале ожидания. И жизнь словно застывала в конце унылого декабрьского дня.
А ефрейтор Иван Костров, пиная снег под ногами, прогуливался по перрону, в ожидании своего поезда. Он остановился напротив ларька со сдобой, взглядом съел аппетитную булку, проглотив слюну, затем радостно посмотрел на уснувшую, на стуле продавщицу, улыбнулся и побрёл дальше, представляя свой дом.
А в доме тепло и уютно, топится русская печь, кошка Тося безмятежно спит на лежанке, в воздухе растворился аромат свежевыпеченного хлеба. Мама Мария Николаевна деревянной лопатой бережно достаёт из духовки большой румяный каравай, несёт его к столу, но тут, не дойдя до него, спотыкается и падает, роняя хлеб на пол….
Иван вздрогнул от неожиданной картины и поморщился, достал пачку «Примы», закурил. По вокзалу диспетчер объявил о прибытии поезда:
– Внимание пассажиров и встречающих, на первый путь второй платформы прибывает пассажирский поезд Тамбов – Ростов на Дону. Нумерация вагонов с головы поезда. Повторяю, на первый путь второй платформы прибывает поезд «Тамбов – Ростов на Дону».
Это был поезд Ивана, он взбодрился, выпрямил спину, расправил плечи и стал всматриваться вдаль, туда, откуда тянулись рельсы, и ожидался поезд. Через пару минут состав с шумом выплыл из сумерек под фонари вокзала, локомотив то и дело издавал прерывистые гудки, предупреждая о своем прибытии, а на перроне поднялась настоящая пурга, стремительно взлетающий снег искрился под ярким электрическим светом, кружился и медленно падал вниз. Наконец, поезд остановился. Людей на посадку, не было, Иван в одиночку подбежал к своему двенадцатому вагону, дверь там уже была открыта, но его никто не встречал, он впорхнул в пустой тамбур, хотел пройти в вагон, но вспомнил, что у него в руке сигарета, решил докурить. И пока Иван делал последние затяжки, он, в приподнятом настроении, может быть, не совсем желая того, продолжал представлять своё возвращение домой, где так же в уюте и тепле, Мария Николаевна и Валя, его невеста, сидят за столом, лепят пирожки и на два голоса поют.
Ехали солдаты
Со службы домой.
На плечах погоны,
На грудях кресты.
На плечах погоны,
На грудях кресты.
Едут по дорожке.
Родитель идёт.
– Здорово, папаша!
– Здорово, сынок!
– Расскажи, сыночек,
Про службу твою….
Неожиданно, кто-то постучал в дверь. Женщины переглянулись и разом крикнули, – Ваня!
На пороге появился сосед дед Гаврила, – вижу, солдат ещё не прибыл, – сказал он.
