Олег спокойно посмотрел на распластавшеюся возле его ног барышню облитую супом, горячим чаем и сверху посыпанную свекольным салатом или винегретом – это уже было не понятно, может это даже была селёдка под шубой.
Олег спросил доброжелательно: вы не обожглись, может вам скорую вызвать?
Созерцая эту ситуацию со взглядом победителя в лице девушки Олег узнал преподавательницу по фармакологии, именно она и принимала зачёт у его группы через полчаса, наверное зашла перекусить в тоже кафе.
Олег громогласно заявил на всё кафе что так будет с каждым кто будет кидать его «сумку со знаниями» на пол.
Вся публика кафетерия внимательно посмотрела на эту сцену изучая как будет с каждым, затем на возвышающегося почти двухметрового Олега со сломанным носом морпеха и набитыми кулаками, неловкая пауза перешла в почтительное согласие и смирение.
Стряхивая с себя «селёдку под шубой» и поднимаясь на ноги преподаватель по «фарме» улыбаясь сообщила, что зачёт он получит только посмертно и если лично ей принесут справку с кладбища или от патологоанатома.
Ну вот и появился ещё один веский аргумент исследовать смерть как феномен реальности, без зачёта по фарме ну просто никак нельзя – это ведь не какая то история медицины или социальная гигиена.
ДОБРОВОЛЬЦЫ.
Надо звонить Вове и срочно собирать исследовательскую группу по теме: «смерть и воскрешение – методическое пособие для студентов медицинских вузов».
Уже примерно было ясно кого можно ввести в состав группы и внимательно осмотрев кафе Олег увидел Гарика, допивающего что то дымящееся – наверное кофе с коньяком, Порутчика, Пуста и ещё пару претендентов на позицию добровольцев которых можно легко, используя обычное запугивание, принудить к добровольности.
Да они в общем то итак уже не жильцы, все работали в экстренных отделениях с постоянными ночными дежурствами как бомжи – дежуранты, не зная что такое свой дом, человеческая еда и спокойный сон без чьих то смертей поблизости, какая может быть жизнь – это просто бесполезное оттягивание смерти и не только своей.
И даже если посмотреть на их психологическую реальность с позиции социального проявления и овладения собственностью, имуществом, деньгами, профессиональным достоинством, то и с этой стороны все они уже мёртвые – есть обязанность Гиппократу, присяге советского врача, пациентам, абсолютно деструктивная клиенто-ориентированность разрушающая профессиональное достоинство и оставшийся у них спящий социальный микроразум, и ВСЁ – больше у них нет ничего кроме их иллюзии собственной значительности, важности и нужности кому то, затем чтобы послужить им.
Если бы не Вова то я бы и сам запросто бы спутал своё состояние мышления послужи мне, со своим собственным импульсом быть в жизни.
У них есть иллюзия их социальной значимости и влиятельности состоящая из того что все кругом смертны – они ведь видят множество смертей на каждом ночном дежурстве, а сами они вроде как и бессмертны – это и есть та же самая смертельно опасная иллюзия нейротрупов – психологическая реальность смерти.
Но здесь она проявлена в особо опасной форме – в форме социальной значимости, собственной неуязвимости, могущественной силы и их влиятельности через чужую смерть, именно на этом и основано их собственное человеческое достоинство и профессиональная компетентность.
То есть собственное человеческое достоинство и самоуважение основано на смерти других.
