Сегодня утром обсуждали переданное по радио сообщение. В нем говорилось, что на днях дудаевцы предприняли попытку захвата железнодорожного вокзала. Она им удалась, в результате десантный полк из Наро-Фоминска полностью уничтожен. Мы так давно не смеялись. Ведь мы находились на этом самом месте и не куда не уходили. Но смех наш граничил с ужасом. Это сообщение мог услышать кто нибудь из родных. Страшно было представить, что сейчас могло твориться дома. Здесь хочется несколько слов сказать о прессе. В погоне за очередной сенсацией журналисты порой выдают то, чего на самом деле нет. А ведь в таком деле ошибки недопустимы, если это касается тысячи человеческих судеб. Их слушают миллионы людей, и на их сообщениях складываются ошибочные представления о том, что происходит. И вообще, откуда они взяли такую информацию. За время нашего пребывания на вокзале ни один корреспондент у нас не побывал. Не знаю, какие цели он преследовал, передавая такие материалы.
Вернулся с очередной проверки постов. На улице пошел мокрый снег, а бойцам приходиться сидеть или лежать. Но солдатская смекалка всегда выручает в трудную минуту. Раздобыли фанеру, постелили сверху тряпье да плащ-палатку. В штабе батальона офицеры отдыхают. Только за радиостанцией сидит начальник связи капитан Петров и штабной. У Василия клепаются глаза, но он пытается писать какие то документы. После двух трех слов голова его опускается на грудь, а рука скользит по листу, оставляя замысловатые линии.
После того, как мы вошли в город, я ни разу не видел его спящим. На должности начальника штаба он недавно и штабную науку ему приходится изучать уже применительно к боевой обстановке. Склоняюсь к нему и говорю шепотом: – «Василий, иди, ляг, поспи, а я допишу». Он устало кивает головой и говорит, что нужно доделать.
Сегодня планируется захват двенадцатиэтажной гостиницы и здания МВД. Эту задачу должны выполнить Тульский и Рязанские батальоны. Мне необходимо было известить свои посты, так как батальоны будут выдвигаться через наши позиции. Накануне гостиницу обстреливали из танков прямой наводкой. Казалось живого места не осталось, но все равно снайперы и гранатометчики умудрялись наносить оттуда ощутимые удары. Дело в том, что она была самой высокой точкой в этом районе Грозного, ночью снайперы пробирались в нее, а днем прохода не давали, было решено очистить ее полностью и посадить туда наших. Я сказал Василию, что оповещу посты, и он лег спать. Не прошло и минуты, как он уснул. Сказалась напряжение и жуткая усталость.
Я пошел на посты. Снег уже прекратился, на ночном небе проглядывали звезды. Обойдя посты, задержался на крыльце, прислушался к тишине. На мгновенье забыл о происходящем, вспомнил жену, детей. Написал и отправил им недавно письмо, наверное, оно еще не дошло.
Вдруг тишину нарушил топот. Пригляделся со стороны домов, прилегающих к вокзалу, тянется цепочка людей. Это пошли батальоны, которым предстояло сегодня ночью брать гостиницу. Только батальоном их уже не назовешь. В ротах осталось чуть больше половины личного состава. Шли молча, не разговаривая. Слышны только отдельные команды офицеров. Лица суровые и сосредоточенные. Казалось, война состарила этих 18—20 – ти летних парней. Когда прошел последний боец я мысленно пожелал им удачи, остаться живыми. “ Боже мой! Молодые ребята, им жить и жить. Ради чего это все, кому это надо?..»
