Отдёрнули одеяло, поворачиваясь в разные стороны, осмотрели простыню…
– Я уж подумала, что у меня началось раньше, хотя ещё целая неделя… Красные дни – добавила Рита, хотя сложно было не понять…
Игорь невидимо покраснел, хотя давно знал, что раз в месяц это у них бывает… Вот уже она не боится ему сказать после всего этого, а всего два дня назад… Слишком быстро и невероятно…
Рита знала, что теперь, после этих удивительных мгновений, не страшно пережить и боль, что для него можно и родить… Было ощущение, как тогда, во сне о солнечном человеке, когда счастье вдруг накрыло с головой…
Теперь хотелось каждое утро просыпаться так… Быть его женой…
– А ты возьмешь меня замуж?
Полуобернувшись к ней, посмотрел в глаза, прижал к себе, чувствуя не горячее тело с мягкими тёплыми сосками, а само сердце.
– Я не готов ещё… понимаешь, нам ещё многое предстоит узнать… ты пока не знаешь меня… Да и сам-то я себя полностью не знаю…
«И познаша жену свою» – пронеслось в голове…
– А у тебя был кто-нибудь?
– Нет…
– Ты извини, я так просто спросила… А у меня была первая любовь – с 9 до 16 лет… Я когда-то в лагере рассказала – никто не поверил, что может быть так долго… Он был меня на год младше, жил в соседнем дворе… Ходили на речку, делали луки из ивы, пекли картошку, стреляли из рогаток, лазили по подвалам… А нас дразнили – тили-тили тесто, жених и невеста… Дрался за меня с двумя сразу… так глупо… Я куда-то убежала, только у подъезда встретились… Бросила…
– Нет… Он должен был за тебя заступиться, если действительно любил…
– А я не знаю… Скорее, чувство было только с моей стороны… В день шестнадцатилетия, когда я ждала его на день рождения, вдруг поняла, что всё кончилось… И осталась только тоска одиночества… Но я и в Москве не искала никого, и не знаю – как тебя встретила… С таким ужасом думала о второй встрече, боялась зря дарить надежду, понимаешь? Мы были такие разные…
– У меня была одна знакомая – Рита Ларина, мы с ней вместе в школе учились в мой последний школьный год перед техникумом… Она потом куда-то перевелась, я её больше не видел… Недавно встретил с коляской… Она так и не знала о моей любви… Хотел ей сказать, начал писать письмо, да так и бросил…
Они лежали и смотрели в потолок, наполняющийся дружным стукотом начинающегося дождя.
– Хорошо так… Люблю, когда дождь по крыше…
Дождь перешёл в слабое шуршание, а потом по крыше снова застучали.
– Это вороны… что-то клюют…
– Нет, дождь, ты прислушайся…
– Вороны… Я здесь не раз ночевал… На крышу нам с соседской вишни косточек нападало – вот они и рады…
В окно проглянул прохладный осенний свет, и они одновременно потянулись за крестиками под подушки и, столкнувшись лбами, улыбнулись…
Нет, он не стал стыдливо-поспешно одеваться, прячась под одеялом, и ещё несколько секунд можно было смотреть – как исчезает его ночное тело под дневными оболочками – джинсы, рубашка, ботинки… Чтобы не повторилось то невыносимое «чувство картинной галереи», когда видишь вовремя подоспевший кусочек ткани или чудом прикипевший фиговый листок, случайно попавший в глаза и хочется сквозь землю провалиться, так и не дослушав о «чудном колорите» и «особенностях сельских пейзажей»… Но куда девать эти радостно-ошалелые глаза? Разве что закрыть и подставить под горячие его поцелуи, чтобы потом вспоминать снова и снова.
Они ехали обратно в потной цветочной электричке, соприкасаясь джинсами и бесчувственными, нарезанными ручками сумок руками, чтобы расстаться почти на сутки и встретиться на ступеньках сентября.
