Пока он поднимался, я успела стащить резиновые перчатки, в которых драила духовку, сделать огонь под мясом чуть побольше и даже причесаться — хотя это уже в последнюю секунду.
Зато не успела перетащить радиолу в коридор, поэтому пришлось сразу сказать:
— Проходи, но прости за бардак, пожалуйста.
Кирилл послушно прошел в комнату, сдвинул темные очки на лоб, открыв веселые глаза, огляделся по сторонам и сообщил:
— Вот это ты считаешь бардаком? Милое летнее дитя! Поверь, профессионалы способны на большее! А я — профессионал!
Он, кстати, при этом весьма профессионально обогнул завалы коробок, стопок книг и сваленных в кучу подушек, пройдя между ними точно и аккуратно, как кот. Подхватил радиолу, стоящую у окна, еще раз обвел взглядом разгромленную комнату и ухмыльнулся.
— Тут не хватает пустых бутылок, смятых сигаретных пачек и пепла в тарелках с засохшей едой, — сообщил он озабоченным тоном пожарного инспектора.
— Бутылки я уже выбросила, — ляпнула я, не подумав.
— Вот! — Кирилл прошел в коридор, поставил радиолу, открыл ее и посмотрел на пластинки внутри. — Ага. Вот! Вот поэтому тебе не достигнуть тех высот, что могла бы. Ты слишком рано начинаешь убираться.
— Да я к этим высотам и не стремлюсь…
— А зря! — фыркнул он. — Во всем надо стремиться к совершенству. Если уж бардак — пусть это будет эпический бардак, о котором свидетели будут спустя десятилетия рассказывать, почтительно понижая голос.
Я не выдержала и засмеялась.
Он был такой забавный, что я даже перестала робеть в его присутствии. Все-таки не каждый день встречаешь человека, который дарит кому-то на день рожденья яхту. Человек из другого мира. Боюсь, я испытывала к нему что-то близкое к пиетету: нашим миром правят деньги, а кто правит деньгами, тот по определению выше простых смертных. Наверное.
И вот такому человеку вдруг понадобилось что-то от простой девушки Вари. Пусть даже старые пластинки.
Тревожно и нервно. И самую чуточку некомфортно.
Кирилл вдруг замер и принюхался.
— Вкусно пахнет, — сообщил он. — Что это у тебя там?
— Там… — Я оглянулась на кухню. Почти забыла о своем кулинарном подвиге, прыгая тут на задних лапках перед господином с яхтой, «мазератти» и «бентли». — Готовлю. Беф бургиньон.
— Оу! Круто! — восхитился Кирилл. — Хорошо готовишь? Судя по запаху — высший класс.
— Ну, я немного умею, но это эксперимент, первый раз пробую. Может, еще и не получилось, — начала я оправдываться.
— Эксперимент — это хорошо. Давай я как независимый свидетель продегустирую и скажу, как получилось. У меня большой опыт.
— Ой, нет! — испугалась я. — Тебе точно не понравится. Это же простая домашняя еда, я не заморачивалась!
Хотя, конечно, заморачивалась. И букет гарни набрала, и грудинку тщательно выбирала, и даже лук взяла не абы какой, а мелкий нежный шалот.
— Домашняя еда в Италии намного вкуснее ресторанной в Москве, это не показатель.
— Но я… я не… — растерянно забормотала я.
— Я напрашиваюсь, если ты не заметила, — беззастенчиво сообщил Кирилл. — Так что у тебя есть только два варианта. Либо пригласить меня наконец, либо напрямую отказать. Вежливо отмазаться не получится.
Да я уже поняла.
— Ну, если хочешь, давай! — расхрабрилась я. — Но за последствия я не отвечаю!
— Если ты не добавила туда какой-нибудь ядреный мексиканский перец, последствия не могут быть очень уж катастрофическими.
— Только французское вино, — сказала я. — Честное слово. Остальное все родное.
