Вот и лейтенант Виталий не стал исключением. Я думала, он меня в общагу офицерскую везёт, а оказалось, что в городок. После узнала: офицер, когда прибыл в часть, как сразу арендовал однокомнатную квартиру на третьем этаже кирпичного двухподъездного дома. Довольно старого, постройки примерно середины прошлого века, но в приличном состоянии.
Я шла за Виталием молча, хотя сама уже прекрасно понимала, в какую авантюру оказалась втянута. Мне несколько раз хотелось ему сказать, чтобы отпустил. Но не решилась. Он выглядел очень сурово, и даже стала верить: нужна ему только для готовки, ни для чего больше. Если откажусь, точно разболтает всем, чем я занималась возле заброшенного здания. Ох, стыдоба! Потому и чувствовала себя овечкой, которую ведут на заклание.
Когда мы вошли в маленькую квартиру, Виталий отправил меня на кухню, сказав коротко: «Всё там найдешь». К моему визиту хозяин явно приготовился. Холодильник был заполнен продуктами, везде чисто, прибрано. Я аккуратно сняла ботинки и прямо в носочках прошла к месту работы. Вымыла руки, достала кастрюлю, наполнила водой, поставила на плиту. Затем нырнула в холодильник – морозильное отделение оказалось внизу. Принялась там копошиться. При этом голова моя была опущена почти до пола, зад торчал над ней, выпирая из-за дверцы холодильника. Лампочки в морозилках ведь не вставляют, пойди, найди там нужное.
– Что, ефрейтор, дрочим потихоньку на сослуживцев? – вдруг сказал офицер, а я даже не заметила, как он подошел ко мне сзади.
Я сильно вздрогнула и, пока резко выпрямлялась, больно ударилась головой об ручку. Ойкнула, развернулась. Не удержала равновесие и брякнулась на колени, с испугом снизу вверх глядя на лейтенанта. Совершенно растерялась, стало страшно. Что ему ответить?!
– Ты что, извращенка, Светлана? – продолжал офицер внезапный «допрос».
– Товарищ лейтенант, – промямлила я, пытаясь лихорадочно сообразить, что бы такое ему ответить.
– Я задал вопрос, ефрейтор! – Виталий был неумолим.
– Я случайно, я больше… не буду... – мне стало так неприятно и страшно, что я готова была почти расплакаться, всё так же стоя на коленях и взирая на лейтенанта, который возвышался надо мной со строгим и неприступным видом.
– А если в полку узнают? Хочешь, чтобы тебя вся рота имела во все щели? Бойцы у нас молодые, голодные.
Тут я почти не выдержала. Подбородок предательски задрожал, глаза увлажнились. Мгновение, и разревелась бы. Так меня никто никогда не унижал.
– Ладно. Я никому не скажу, – смилостивился Виталий. – Но при одном условии.
В моей душе затеплился огонек смутной надежды. Правда, совсем непонятно было, что за условие такое, но я была готова согласиться на что угодно. Только бы не возвращаться в опостылевшую деревню! Или не работать в каком-нибудь задрипанном кафе у трассы, где каждый дальнобой норовит под юбку забраться. И придётся спать с хозяином – волосатым типом с южных гор.
– Короче, сделаем так. Я никому не говорю, но трахаю тебя сам. Только я, и больше никто. Все понятно? – сказал лейтенант.
У меня по спине словно ледяной ветерок пробежал. Кровь отхлынула от головы от услышанного, и во рту пересохло. Несколько секунд я молчала, словно молнией пораженная, потом выдавила из себя обреченным шепотом:
– Понятно…
– Не слышу! Отвечать по уставу! – рявкнул Виталий.
– Так точно, товарищ лейтенант! Всё понятно! – отчеканила я, всё так же не вставая с колен.
