А где-то в утраченном мире есть к детству тропа.
Там люди родные и кажется храмом изба…
Там хлеба мякиш был вкусней даже чёрной икры…
Простые дорожки казались теплей, чем ковры…
Я душу зашторю, чтоб вечер прохладнее стал.
Мой добрый герой по дороге из детства отстал…
© Copyright: Ирина Самарина-Лабиринт
И внучку бабы Раи звали Ксюшей, а корову Лушей. Корова была рыжая с белыми пятнами, а девочка худенькая с большими голубыми глазами.
– Луша! – слышался вечером со двора призывный голос бабушки, – Лу- у- у- ша-а-а!
– Бегу, бабушка! Бегу! – радостно отзывалась девочка и резво бросалась на зов.
– Да не тебя зову, внученька, а коровку, – смеялась баба Рая и трепала девочку за толстые тяжелые косы.
Когда пастух приводил стадо, бабушка доила Лушу, а потом заставляла внучку пить молоко. Но маленькая Ксюша не любила парное молоко, отнекивалась, капризно мотала головой. Тогда баба Рая насыпала свежих ягод малины в кружку с молоком. И капризная внучка соглашалась пить молоко.
– Малинка, – девочка внимательно рассматривала спелые розовые ягоды, сладкие и ароматные.
– Ты ягоды не все ешь-то, мамке оставь половину. Придёт с работы, есть захочет, – ворчливо отзывалась баба Раи и шла в дом смотреть вечерний сериал.
Зося Проценко – лучшая подруга Ксюши и соседка. И мама у них тоже Зося, красивая разбитная хохлушка, говорливая и добрая. А ещё есть дядя Ваня, муж тёти Зоси.
Обычно Ксюша сторонилась мужчин. Так получилось, что ни деда, ни отца у неё не было. Но вот дядю Ваню Проценко маленькая Ксюша просто обожала. Да не только Ксюша, Зося тоже души не чаяла в отце. Худой и долговязый, спокойный и терпеливый он был полной противоположностью низенькой полноватой и энергичной жене. И Зося из него верёвки вила.
– Ванько! Чуешь, Ванько, зову тебя?! – сердилась тётя Зося, – Иди, воды из колодца натаскай!
Чуть что – тётя Зося звала мужа, казалось, без него ничего в доме не делается. А когда он уходил на работу, тётя Зося расплетала свои длинные косы, садилась на заваленку и начинала рассказывать девчонкам о себе, как в девках росла, как портфель в подвале от мамки прятала и школу прогуливала, как на танцы с Ванькой бегала. Особенно Зося любила вспоминать о том, как хорошо в Черновцах, откуда ей пришлось с Ванькой уехать.
– У нас там уже черешня поспела, – вздыхала печально молодая женщина, – А сладкая какая, смачная! Девки, вам такую здесь не покушать!
Но Ксюша нисколько не завидовала весне в Черновцах. Ведь своя таёжная весна была не хуже! По сопкам нежным сиреневым туманом стелился богульник, первая сон-трава показывалась из под старых замшелых камней.
– Зоська, когда вы забор-то поставите? – спрашивала, бывало, баба Рая, – Твои же грядки собаки потопчут.
– Нихай топчут! – беспечно отмахивалась Зося, – Мне Ванько осенью всего купит!
То, что за домом не было ограды, очень нравилось Ксюше и маленькой Зоське, можно было по узкой тропинке убежать прямо в лес и там бродить, перекликаясь, лазить по корявым стволам берёз, искать землянику, прятать свои сокровища под старыми пнями, считать, сколько лет накукует лесная кукушка. Но особенно притягателен был заброшенный колодец на самом краю улицы. В нём, по рассказам бабушки, жил водяной. И если ясным солнечным днём долго-долго смотреть в чёрную бездну колодца, то можно увидеть звёзды. Только бабушка Рая ругалась, запрешала к колодцу и близко подходить.
