Она села на кухонный остров, поднеся стакан к губам, и задумалась. Хорошо, что аппетит наконец вернулся. Может, теперь ей удастся немного набрать вес, вернуть силы… и, возможно, её тело снова начнёт нормально функционировать.
Скользнув взглядом по кухне, Эва вдруг вспомнила, как часто просыпалась по ночам и находила здесь бабушку. Тереза всегда сидела за столом с книгой в руках, её очки сползали на кончик носа, а рядом остывал чай.
Бабушка обожала романы. Иногда она не могла уснуть и отправлялась сюда, чтобы почитать новинку, которую недавно купила. Эва подшучивала над ней, называя её книжным наркоманом. Но Тереза только улыбалась в ответ и продолжала перелистывать страницы. Их книжный шкаф всегда был забит до отказа.
Эве вдруг стало тоскливо. Как же ей не хватало этих ночных разговоров, запаха бабушкиного чая с мятой и уюта, который она создавала одним только своим присутствием.
Одна-единственная слеза скатилась по щеке Эвы. Её пальцы невольно сжали тонкую цепочку, покоящуюся в ложбинке между грудей, словно в этом жесте таилась попытка удержать ускользающее тепло воспоминаний. Сколько счастливых моментов она пережила с бабушкой – мгновения, которые никто и никогда не сможет у неё отнять.
Тереза навсегда останется её кумиром.
Эва быстро стерла слезу рукавом халата, спрыгнула со столешницы и поставила пустой стакан из-под молока в посудомоечную машину. В глазах снова защипало, но она не позволила себе расплакаться. Сделав глубокий вдох, она направилась в свою комнату.
Но едва выйдя в коридор, она внезапно наткнулась на что-то твёрдое. Она испустила пронзительный визг, отчаянно пытаясь сохранить равновесие, но безуспешно. Она уже была готова ощутить неприятный удар о пол, но этого не произошло. Две крепкие руки подхватили её в последний момент, удерживая буквально в нескольких сантиметрах от падения.
Ошеломлённая, Эва резко подняла глаза – и утонула в бездонной синеве глаз Лукаса. Её сердце пропустило удар. Щёки запылали, когда осознание нахлынуло с пугающей ясностью: тот твёрдый объект, в который она врезалась, оказался его рельефной грудью.
– Прости… – выдохнула она дрожащим голосом, пытаясь восстановить дыхание. Сердце бешено колотилось, отдаваясь эхом в груди, пока она судорожно пыталась вернуть контроль над своим телом.
Лукас выглядел озадаченным, застигнутым врасплох. В его глазах на мгновение мелькнуло искреннее удивление, прежде чем он быстро взял себя в руки и привычно ухмыльнулся.
– Я, конечно, чертовски хорош, но падать к моим ногам было необязательно, – протянул он, поднимая её на ноги с лёгкостью, будто она ничего не весила.
Она тут же отвернулась, отряхивая с пижамных брюк невидимую пыль, но внезапно ощутила лёгкое прикосновение – Лукас поднял её подбородок кончиком пальца, вынуждая посмотреть ему в глаза.
– Ты плакала, – негромко заметил он, нахмурившись.
Не дожидаясь ответа, он осторожно стёр последние следы слёз с её лица. Его палец медленно скользнул по её коже, оставляя после себя странное, пугающее осознание.
Эва замерла.
В его взгляде было что-то новое. Впервые с момента их знакомства холодная самоуверенность растворилась, уступая место чему-то неожиданно мягкому, почти тёплому. Он смотрел на неё не с привычной наглостью, а с чем-то похожим на заботу.
Эва застыла, потрясённая до глубины души. Она позволяла Лукасу касаться её лица, не в силах отстраниться, не понимая, что, чёрт возьми, происходит. Но вдруг её осенило – ей нравилась его близость.
