Чушь собачья, ребенок ему не нужен. На испуг брал, но визу Нине ее диссидент-производитель сделал! Справедливость восторжествовала с легкой руки весельчака-перевозчика. Даже красиво получилось: ты в Европу? И семя твое за тобой. Поделом.
Ивашкевич летел в Израиль с легким сердцем. Единственное, что вызывало досаду, – чрезмерная Нинина реакция на угрозу отнять ребенка, почти обморок. А про жену черниковскую вроде спокойно выслушала… Ничего, ничего. Все будет хорошо!
После отъезда Ивашкевича Нина прожила в Риме чуть больше недели, и добрые люди, Фира и Андрей, ожидавшие визы в тот же сказочный Монреаль уже почти год, изумляясь Нининой везучести, проводили ее, дав слезное рекомендательное письмо Фириной троюродной тете и почти тезке (одна Эсфирь, другая Эстер) с просьбой принять и девочку, и роды.
Рожала Нина уже в Монреале, в Еврейском госпитале, одном из лучших в городе. Родила девицу (это была удача, не пришлось объяснять лишнего, отказываться от обрезания), назвала дочку именем Элайна.
Не Эсфирь и не Эстер, но все-таки похоже.
Элайну Эстер любила.
– Темпераментная девочка, – коротко говорила она в ответ на Нинины стенания. – Просто темпераментная девочка. – Эстер привычно и быстро перебрасывала мундштук из правого угла рта в левый и тут же обратно. – Главное, Нинушка, береги ее от наркотиков. Вот где вся холера! От кокаина береги. У нас в Монреале этой заразы как в бараке вшей!
В каком именно бараке, Эстер не уточняла. С тем Элайна и выросла. Если очень хочется, то все можно, только наркотиков, хоть умри, нельзя. И после этого мать считала ее непослушной? Непостижимо!
Элайна собрала сумку: зубная щетка, паста, крем для лица, пилочка для ногтей, фляжка с виски, старый толстый свитер, в котором хоть на Северный полюс… Залезла в тайник Клода под раковиной в ванной. Взяла оттуда небольшой темно-синий целлофановый пакет, завернула его в старую футболку и сверху еще одну намотала. Это якобы у нее белье в дорогу так упаковано, чтобы меньше места занимало. Спрятала получившуюся «куклу» на дно спортивной сумки. Все! Тихо вышла из квартиры, аккуратно прикрыла дверь. Не хлопая. Французский замок чмокнул, как болото в кино. Как чмокает настоящее болото, Элайна не слышала никогда. Элайна Ив, родная мать Майкла Чайки, едет к сыну затем, чтобы…
Там видно будет зачем…
Канада. Монреаль – Калгари
Самолетом лететь нельзя – ежику понятно. Ежик – колючее животное с головой настолько маленькой, что мозгам разместиться почти и негде. Но ему многое понятно. Мать часто так говорила: «Ежику понятно».
Элайна с удивлением поймала себя на том, что теперь все, что связано с матерью, ей, Элайне, приятно. Раньше было наоборот – все раздражало. Это открытие было грустным, более того, вгоняло в слезы и тяжелую, каких прежде в помине не случалось, депрессию. Но разнюниваться некогда. Нужно очень быстро продать пайку кокаина и на вырученные деньги купить автобусный билет в Калгари. Самолетом кокаин не провезешь – там везде досмотры, собачки-нюхачки шныряют. Такой песик мимо пройдет, в Элайниной сумке кокаин учует – все, считай, что села в тюрьму. Конечно, на домашних рейсах, то есть не на международных, бдительность существенно ниже, может, на домашних собак и вовсе нет, но лучше не рисковать, спокойненько приковылять из Монреаля в Калгари автобусом. Кстати, чуть не втрое дешевле. Все удовольствие – двести шестьдесят шесть долларов семьдесят два цента. С налогами. Долго, правда. Двое суток и одиннадцать часов сидеть и смотреть в окно… Окей! Годится!
