Только успокоившись, Алла получала новую порцию мальчишества в свой адрес: какую-нибудь кличку, безобидную со стороны, но неприемлемую для себя. Такие “качели” в поведении одноклассника выбивали из равновесия.
Не раз Алла решала, что вообще перестанет общаться с Гошей. Но тот подходил, весело заговаривал или, как обычно, решал за неё задачи.
Вот и теперь он, подмигнув Алле, добавил:
– Не связывайся с Иркой, она дутая отличница. Лучше останься после уроков – физику объясню, – и, весело насвистывая, пошёл своей дорогой.
Маши не было в школе четвёртый день. Со слов подруг, она подхватила простуду.
Сегодня отсутствовал и Олег. Появившись к последнему уроку, он, как ни старался сдерживаться, всё же не мог побороть распирающие эмоции – просто цвёл.
Пожимая руки приятелям, стоящим около класса в ожидании звонка, Олег начал объясняться:
– Машку навещал. Апельсины ей носил.
– Чё делали? Четыре часа апельсины ели? – усмехнулся Гоша.
– Музыку слушали. Ну, и всё такое…
Олег перешёл на шёпот. Ребята сплотились вокруг.
Алла оказалась рядом. Разложив на подоконнике учебники, повторяла русский. Кроме первых фраз она ничего не слышала, но прекрасно понимала, о чем речь.
Головой Алла не принимала близости до свадьбы. Однако природа брала своё, многократно усиливая интерес к сладкому запретному плоду. Любые упоминания о свиданиях будоражили воображение девушки, под внешней скромностью которой скрывались сильнейшие чувственные порывы. Дремлющие до поры женские возможности готовы были проснуться в любой момент, накрыть её с головой и утащить в пучину.
Сейчас, когда она стояла неподалёку от группы парней, обсуждающих недавний интим, воображение рисовало одну за другой эротические картины. Постепенно они начали приобретать речевые очертания, даже понемногу рифмоваться:
“Шторы задёрнуты наглухо.
Вяло светит в углу ночник.
Губы к телу трепетно тянутся,
До сближения – только миг…”
Вдохновение натолкнуло не мысль: “Так можно и поэму сочинить!”
После уроков Алла почти бежала домой.
Она бросила портфель в прихожей. Налила бокал чая, отломила гребешок “городской” булки, намазала маслом. Приготовленный на скорую руку обед захватила в свою комнату.
Откинув в сторону блокнот с собственными стихами, схватила первую, попавшуюся под руку, чистую тетрадь.
“Она должна отличаться от других. Как это сделать? – сама с собой рассуждала Алла. – Точно! Обрежу край – станет узкой, тогда не спутать”.
Не прошло и пяти минут, как набор поэта был готов.
Слова с лёгкостью рифмовались. Сюжет о молодожёнах, сидящих за свадебным столом, но мечтающих поскорее уединиться и вкусить прелести первой брачной ночи, захватил настолько, что строки, казалось, вытекали на бумагу из ручки вместе с чернилами.
Жених и невеста, стол, гости, под звон бокалов беспрестанно выкрикивающие: “Горько!”, побег молодых в гостиничный номер – всё это Алла набросала “крупными мазками”, не затягивая.
И вот оно – таинство. Картины и чувства в мельчайших подробностях: бесконечно долгий, страстный французский поцелуй, фантастическая прелюдия, трепетное слияние тел, финальный экстаз и… умиротворённый сон в любовных объятиях.
Поставив последнюю точку, юная поэтесса вздрогнула от внезапно раздавшегося в тишине звонка. Сунула рукопись в нижний ящик стола под кучу учебников, побежала открывать.
– Какой-то у тебя нездоровый румянец. Не температура, случайно?
