При этих словах Тэсс захихикала и покраснела, и Кэт шикнула на нее, взяв за руки, чтобы успокоить.
– До тех пор пока голосовать могут только мужчины, правительство нашей страны будет заботиться об экономических нуждах только мужчин. Наши противники подчеркивают, что у нас нет возможности зарабатывать наравне с мужчинами; конечно, откуда взяться этой возможности, когда все самые доходные и важные должности закрыты для нас мужчинами! До тех пор пока у женщины нет политической власти, до тех пор не будет и власти экономической; когда дело касается заработка, женщина остается на самой нижней ступени лестницы. Пока парламент не признает за нами право голоса, ни одна из этих несправедливостей, ни одна из этих несообразностей не будет исправлена! Они говорят: если женщины получат право голоса, то больше не станут слушаться мужчин и все вокруг обратится в хаос. Мы говорим: почему бы мужчинам наконец-то не послушать женщин? Товарищи! Несите наше слово в массы! Потратьте свое время, потратьте деньги, если у вас есть возможность. Подайте свой голос, заставьте услышать себя!
Раздались бурные аплодисменты, после чего вручали медаль хрупкой женщине, цвет коричневого платья которой был в тон кругам под глазами, – она недавно освободилась из тюрьмы, где сидела за срыв собрания Либеральной партии. Женщина приколола медаль к платью, а затем пронзительным голосом заговорила о выпавших на ее долю испытаниях, благодарила сестер за поддержку и обещала бороться дальше. Ей аплодировали стоя.
– Пошли, Кэт, нам пора. Уже почти четыре, – тревожно зашептала Тэсс, когда ораторша сходила со сцены.
– Подожди. Я хочу спросить, что мы можем сделать.
– О чем ты, Кэт? Что сделать?
– Ты что, думаешь, это наше первое и последнее собрание? Неужели ты не хочешь им помочь? Стать одной из них? – спросила Кэт с недоверием.
– Стать одной из них? – отозвалась эхом Тэсс, испуганно улыбаясь.
– Ты же слышала, о чем она говорила! Почему мы лишены права голоса? Почему я зарабатываю меньше посыльного, хотя я старше, работаю дольше и занимаю более важную должность, чем он?
– Но… это все не для таких, как мы; у нас имеются обязанности, которые необходимо исполнять. Взгляни на всех этих леди! У них есть время и деньги, чтобы участвовать во всем этом. А что есть у нас?
– А у нас никогда не будет ни времени, ни денег, одни только обязанности, которые необходимо исполнять, если мы ничего не сделаем. Неужели тебе не хочется что-то изменить? – спрашивала Кэт, легонько встряхивая Тэсс.
Глаза у Тэсс были широко раскрыты, она испугалась, но в конце концов кивнула.
– Хочется, Кэт. Если ты будешь рядом со мной. Я хочу что-то изменить, – сказала она, глядя на Кэт с легким изумлением.
– Прекрасно. – Кэт улыбалась. – Пошли. Спросим, что мы можем сделать.
Они взяли брошюры, уплатили по пенни за экземпляр «Голосуй за женщин», выяснили, где располагается местное отделение Социально-политического союза женщин, СПСЖ[4], куда они могут зайти, внести шиллинг за вступление и подписать декларацию верности.
В следующие недели они ходили в лавку на Чаринг-Кросс-роуд, где закупали символику нужных цветов, – здесь продавались всевозможные аксессуары бело-пурпурно-зеленого цвета, от шляпных булавок до велосипедов, – и работали бесплатно, заклеивая конверты, раздавая брошюры, сообщая о собраниях и мероприятиях по сбору средств. С тех пор они каждое воскресенье ходили на собрания, хотя ноги у них ныли, спины болели и они могли бы провести это время лежа на кровати, выпивая в пабе или встречаясь с парнями. Все рабочую неделю они носили свои значки СПСЖ под одеждой, чтобы их не увидели и не отобрали, отныне они были не просто служанками, а суфражистками.
