Жаль только, оценить её по достоинству этот мудень был попросту не способен. Он целый год дурил Сапфире голову, судя по нарытой переписке — обещал ей бросить жену, да так и не бросил.
Потом — сам порвал с ней, и пару месяцев в их переписке стояла мертвая тишина. Два месяца ровно. А после — одна лишь СМС от Сапфиры: “Я надеюсь, что ты будешь подыхать долго и мучительно”. За час до того, как она автостопом стартовала из Саратова в Москву.
Это было спонтанное решение, она еще долго вела переписку с брошенным саратовским универом, добивалась от них документов на перевод. Она не вела подготовку, не планировала свой побег, она уезжала навсегда. И такое ощущение, что у неё земля горела под ногами.
— Итак, что же ты сделал, Петр Алексеевич, — пальцы выстукивают на столешнице траурный марш. Преждевременно, конечно, но что поделать, если рвется изнутри вот это вот желание?
— Ничего, — Шубин снова начинает ерзать, — она хотела, чтобы я ушел от жены. Но мало ли у меня таких сикулеток тогда было…
— Таких как она? — Алекс откидывается в кресле, смотрит на собеседника тяжело.
Два варианта — или он говорит с идиотом, или — с прожженым лжецом. Или он не понимал, насколько редкая и необычная птичка залетала в его руки, или — он попросту лжет, пытаясь сбить цену, которую сам Алекс Свете обозначил.
Впрочем… Он идиот, в обоих случаях. В первом — слепой идиот, во втором— самоуверенный. И с чего он взял, что его мнение интересно хоть кому-то в стенах этого кабинета?
— Ну… Может, и не таких… — в глазах Шубина все-таки отображается что-то понимаемое.
Все он понимал. Видео, которое сейчас показывал своему собеседнику Алекс, хакер из его службы безопасности достал из запаролированного архива с рабочего компа Шубина. Судя по дампам памяти — Шубин его до сих пор регулярно пересматривал. Все остальные его записи из общения с сабами появлялись и удалялись. Только Сапфира оставалась в видеоархиве Шубина до сих пор. Его и выманить из Саратова удалось по маленькой осознанной утечке. Он только услышал, что есть инфа о Свете, и сорвался с места, явно желая с ней снова пересечься. Но почему они разбежались тогда? Хороший вопрос. Животрепещущий.
— Да ничего там особенного, — Шубин пытается казаться важным, небрежно кривит морду лица, — просто она взбрыкнула. Как это у Светочки водится — взбрыкнула, как она считает, насмерть. Я дал ей отойти, а она укатила в Москву. Доказать мне что-то хотела. До сих пор интересно, что?
— Взбрыкнула, значит? — Алекс повторяет медленно, ощущая, как тихо-тихо начинает пульсировать чувствительная жилка рядом с крылом носа. — А из-за чего взбрыкнула?
— Это же Светочка, — Петр Алексеевич закатывает глаза, — Светочка любит красиво жить и ни в чем себе не отказывать. Захотела на время отпуска смотаться со мной на Малибу, поваляться на пляжике. А мне некогда было.
— Супруга не отпустила? — Алекс впервые за время разговора позволяет прорваться наружу холодному ледяному яду.
Такое обвинение практикующему доминанту должно было послужить чем-то вроде пощечины. И она послужила, конечно. Как не нервничал бы Шубин, его лицо характерно вытягивается, а глаза злеют.
— Дела были, — в учтивый, подрагивающий голос собеседника прорываются шипящие нотки, — вопросы предвыборной компании решали.
— Ну да, ну да, — скучающе кивает Козырь. Он даже не пытается делать вид, что верит, это и не обязательно. В вопросах такого рода, если все всё правильно понимают — они обычно разыгрывают спектакли в лицах. Всё отражается в глазах.
