Отец поморщился:
– Ничего себе заявка.
– И он, кстати, обо мне довольно высокого мнения.
– И пытается залезть тебе в трусы?
– Господи, пап…
– Просто спросил.
– А подтекст был такой: если он думает, что я не дура, то только потому, что хочет меня трахнуть.
– Воздержитесь от таких выражений, юная леди.
– Воздержись от дискриминации женщин.
– Какая еще дискриминация! Просто нормальное отцовское беспокойство. Дай-ка угадаю: он истинный джентльмен, рыцарь без страха и упрека?
Я почувствовала, что краснею, но все же умудрилась пробормотать:
– Да, он такой.
Папа кисло улыбнулся:
– Я вижу, ты втюрилась в этого типа.
– Так несправедливо, – зло прошипела я, заливаясь румянцем. Мы стояли достаточно далеко, так что мама и Боб не могли слышать наш диалог. – Мой отец не собирается больше оплачивать мое обучение, а этот профессор – который оценил мой интеллект, и не более того! – вмешивается, чтобы помочь. Потому что, в отличие от моего отца, он верит в меня.
– Нечего звонить всем подряд, что у тебя отец-самодур.
– Пойми, папа. Я не хочу, чтобы ты хоть в малой степени чувствовал себя обязанным меня содержать. Тем более ты считаешь, что я своим поступком нарушаю моральные нормы.
– Никогда я не говорил такого.
Я улыбнулась, подняв глаза к небу.
Папа нахмурился:
– Хорошо, допустим, я это сказал. А теперь хочу, чтобы ты это забыла. Можешь ты это сделать? Видишь, твой старик извиняется.
– Не нужно извиняться, папа. И платить за меня не надо…
– Ну ты и штучка! Жалко, что и слушать не захотела о юридическом. Из тебя бы вышел отличный прокурор – заставила бы плохих парней обливаться по́том.
– У меня нет такой цели… – Я решила, что пора сменить тему: – Когда ты в следующий раз летишь в Чили?
– Во вторник.
По его голосу я почувствовала, что отцу не терпится поскорее вырваться отсюда через южную границу.
– Как Адам? Справляется?
– Отлично, насколько я могу судить.
– Что у него там… новая грязная работа?
– А ты все никак не уймешься?
– Когда от меня что-то скрывают, во мне просыпается упрямая ирландская девчонка. На Рождество он приедет?
– Если у него не будет других планов… А другой твой брат со своей новой подружкой-святошей собрался в Монреаль.
– У Питера новая девушка?
– Вы что же, до сих пор с ним не разговариваете?
Я только пожала плечами.
– Видно, он всерьез перед тобой проштрафился, раз ты до сих пор его не простила.
– Все уладится в конце концов.
– То есть это ты мне намекаешь: «Папа, не лезь не в свое дело»?
– Я немного злопамятна, – усмехнулась я.
В глубине души я и сама понимала, что слишком сурово обошлась с братом, но ничего не могла с собой поделать, не могла отделаться от мысли: как же он мог удрать вот так с малознакомой девушкой, особенно в тот момент, когда, учитывая все случившееся в Олд-Гринвиче, я так нуждалась в заботе старшего брата.
– Ты злопамятна? – переспросил отец. – Не пойму, в кого бы?
Два дня прошли сносно – в большой степени благодаря тому, что Бобу удалось успокоить моих родителей. Как это было интересно – обнаружить, что чужой парень, представитель моего поколения, способен очаровать двух этих людей, невероятно вспыльчивых, взрывоопасных, рядом с которыми у меня возникало ощущение, что они втягивают меня в какой-то опасный водоворот. Родители настояли на том, что будут провожать нас вдвоем. Ранним утром в воскресенье они довезли нас на машине до Стэмфорда и посадили на пассажирский поезд до Бостона, чтобы там мы пересели на автобус, идущий в Брансуик.
