Ничего страшного - страница 6

Руно округлила глаза и как-то восхищённо улыбнулась.

– Что это?.. – одними губами прошептал севшим голосом Артём.

– Ничего страшного. Это чёрная метка. Я выбрала тебя! И теперь мы будем вместе. А иначе, оба исчезнем. Я так рада! – белое лицо девушки засветилось от счастья, а глаза полностью налились тьмой зрачков, как у кошки. – Ты ведь не против? Конечно ,нет! Это же – Узы Смерти! О, мой Страх, я переживала, что печать не приживётся, и ты умрёшь в муках, отдав душу церберам. Но нам несказанно повезло! Теперь тебе смертельно необходимо расстаться с жизнью до тех пор, пока чёрная плесень не покрыла всё тело.

Руно восхищённо часто задышала, аккуратно встала и по-девичьи поправила волосы. Артем пытался осмыслить всё, что сейчас произошло. Скрипя мозгами он выдал:

– Почему у тебя пар изо рта?

– А он всё ещё идёт? – девушка выдохнула и постаралась заглянуть себе под нос.

– Нет, – сухо констатировал парень.

– Ой, значит, мне пора! Я в следующий раз тебе расскажу! – крикнула она, вставая. Подошла к Никите, резким движением выдернула страдальца из-под щели дивана. И, будто накидку, стянула с него весь чёрный мох, накрылась им и исчезла в узких тёмных щелях прихожей.

Сердце неистово стучало клапанами, явно сигнализируя, что происходит что-то нездоровое. Парень присел возле друга и начал тормошить его:

– Никита. Некит, вставай! Ты меня слышишь?

Никита сильно зажмурился и, прикрыв глаза рукой, повернулся в сторону голоса.

– Голова так трещит. Я что, в обморок упал?

– А что ты помнишь?

– Мне больно думать, не то, что вспоминать. Дай воды.

– Ага, сейчас.

Артём умчался на кухню. Схватил белую кружку и на её контрастном фоне увидел свою постепенно чернеющую руку. Быстро прошмыгнул в ванную, из корзины для грязных вещей взял толстовку с длинными рукавами. Надел и начал заматывать белоснежным бинтом чёрную мохнатую метку.

Никита постепенно приходил в себя. Прислушался к ощущениям в теле, перевернулся на живот и сел на колени. Артём вернулся в толстовке, с забинтованной рукой. Дал ему кружку с водой. На синем боку кружки белым весёлым шрифтом написано: «Лучшему педагогу». Забавно, что таких кружек явно много. И как можно сказать «лучший», если таких «лучших» больше одного?

– Спасибо, вроде полегче, – вернул кружку Никита и медленно пересел с пола на диван, держась за голову.

– Ну как, что-то вспоминается? – беспокоился о своей тайной посетительнице Артём, садясь рядом и кладя руку другу на плечо. Через пару секунд он её убрал, чтобы не вызывать лишнего внимания к бинтам.

– Я… Помню ты выбежал из подъезда и… Шибанул меня дверью?

– Да, извини, я очень торопился. Тебе может со мной в больницу? – начал утопать в своём вранье Тёма.

– А зачем тебе в больницу? – вдруг повернулся к Артёму Никита и, недоумевая, поднял бровь. Он был похож на человека, который перебрал с алкоголем накануне, и пытается вспомнить, что вчера было. – А мне зачем в больницу?

– Я со стула упал, вот, руку повредил. А ты… Ну, честно говоря, хреново выглядишь.

– Да ладно. Щас посижу немного и пойду на речку освежусь. Конечно, такой громадной дверью меня ушатал! Другой бы на моём месте, вообще, умер! А я, вон, ничего, немножко отключился и всё. – Никита начал храбриться, всё больше приходя в себя. – Тёмыч, открой окно, тут дышать нечем у тебя. Сыростью какой-то пахнет, что ли?

Артём подошёл к окну, на ходу смахнув ступнёй выложенные Руно слова, и распахнул створки, впуская в квартиру летний солнечный ветер, полный беззаботности, приключений и свободы. Летнее солнце на западе плавило небо в бархатный розовый и тёплый оранжевый. В гаражных кооперативах стучали ключами на 32 рукастые мужички. Во дворе под могучим старинным дубом играли в домино поеденные временем седые старички. А возле детской площадки, крича вразнобой, носилась детвора, пиная мяч. Где-то возле помойки в кустах слиплись собаки. Дворовый быт летнего двора успокаивал Артёма своей атмосферой, в которой не было ничего страшного: потусторонних страшил, чёрного мха, смерти и боли, ампутаций и тревог.