Впрочем, Энтони Трасс не отличался большой стойкостью. Три раунда допроса сильно изменили первичные показания. Да, он работал на Орден Ассасинов. Да, он сам предложил им свои услуги. Да, он получал за переданные материалы денежное вознаграждение. Зачем пошел на предательство Церкви, Христа и Империи? Просто. Просто? Да, просто. Не было внутри веры, не было трепета перед Таинствами и Церковью, не было желания служить Святому Престолу – потому. Хуана Кортеса подобный результат не удивил. Слишком долго проработал в службе Имперской Безопасности, слишком много предателей видел, слишком разные причины слышал, чтобы удивляться. Энтони Трасс лишь один из многих. Не более.
– Эта? – сопровождающий спецагента стражник остановился у железной двери выкрашенной в тёмно-зелёный цвет с красным крестом посередине.
– Она.
Стражник приложил ладонь к считывающему сканеру сбоку, дождался подтверждения личности, затем провёл карточкой-пропуском по магнитной полосе и набрал пятизначный код. По завершении манипуляций раздался громкий щелчок и металлическая дверь отъехала в сторону.
– Вставай ублюдок! – стражник первым шагнул в камеру и пинками поднял заключенного на ноги. – Давай! Живо! Садись! – он застегнул цепи на ногах и руках смертника, предварительно проверив их длину. – Всё, порядок. – стражник повернулся к замершему в дверях спецагенту. – Мне остаться?
– Не стоит. – Хуан отрицательно мотнул головой. – Я сам справлюсь.
– Понял вас, дон Хуан.
Стражник поспешно покинул тёмное помещение камеры, где помимо железной койки и ведра с отходами имелись лишь голые каменные стены. Хуан поморщился от затхлого запаха грязного тела, мочи и дерьма. За годы работы много к чему привыкаешь, но вот к таким ароматом он привыкнуть так и не смог.
– Ты хотел меня видеть, Трасс? – Хуан сделал несколько шагов вглубь камеры, останавливаясь напротив койки. В серой грязной одежде с бурыми пятнами крови, небритым лицом и длинными спутанными волосами Энтони Трасс совсем не походил на префекта Имперской Гвардии. Сейчас даже бродячий нищий мог бы смотреть на него свысока, и имел бы на то все основания – пусть даже железной монеты нет в кошельке, зато есть подданство Империи. А Энтони Трасс после оглашения приговора лишился и этого. Таков закон: за предательство Церкви и Империи, что суть одно и тоже, так как интересы Империи отвечают интересам Святой Церкви, и наоборот, следует отлучение от Церкви, равнозначное лишению гражданства, и соответственно полагающихся прав. Ни тебе последней исповеди, ни погребения. В этом смысле, даже участь еретиков куда завидней – там инквизиторы напротив, до последнего бьются за спасение души. Однако, если еретик лишь жалкая заблудшая душа, то сыны Иуды Искариота не могут оправдаться заблуждением. Тот же Энтони Трасс – дело не в ереси, он признавал все Таинства, признавал все догматы, склонял голову перед Святейшим, и тем не менее принял осознанное решение предать Святую Церковь. Точно также, как две тысячи лет назад Иуда Искариот предал Спасителя. Об Иуде сказано, что он «сын погибели». Именно потому Церковь определила для предателей самое страшное, из возможных наказаний – полное отлучение. Предатели – сыны погибели. Иисус Христос будучи главой Церкви дал ей право прощать или оставлять грехи. И Церковь пользовалась этим правом, отправляя предателей прямо в адское пламя, где им и место.
