– Вот и не болей, будь умницей. – мистер Жжуть приблизился к сизелицому человечку. – А ЭТО у тебя не в анабиозе, разговаривать умеет?..
– Ещё как умеет. Говорю же: ваша супруга-покойница с ним нянчилась, будто с дитём малым. Всегда находила о чём поговорить. Он её «мамой» называл. А уж была она ему мамой или не была – я не ведаю.
– Ишь какая супруга у меня загадочная… – шкодливо улыбнулся мистер Жжуть и обратился к человечку, аффектированно повысив голос: – Ну, как ты, братец?.. Как сам?.. Что у тебя новенького?
– Ась?..
Сизелицый не расслышал вопроса и поковырял пальцем в ухе, стараясь прибавить громкости.
– Я спрашиваю, как у тебя бодрость духа?.. Всем ли доволен?..
– Папенька?.. – сизелицый потянул ручонки к мистеру, ища долгожданной родственной ласки, но не нашёл таковой и загудел меланхолическую всхлипывающую бессмыслицу: – Что за жизнь, ёперный театр, твою же мать!.. И папаша сдох!..
– Ну, папаша, может и жив, кто его знает!.. А вот ты сам пожил себе в удовольствие, сколько надо, а теперь хватит. – попробовал успокоить человечка мистер Жжуть. – Теперь поживи на пользу другим.
– Едрит твою, ангидрит тебе с перекисью в марганцовке! – сизелицый вдруг оживился и затараторил, вертя головой и выделывая руками двусмысленные шизоидные манипуляции. – Если снова помру, так и хрен с ним, воздух станет чище. А то ножки, как у кошки, после атомной бомбёжки. Спинка, как у свинки, вся покрытая щетинкой. А писю у свинки видали? А вам на спинку не пописеть, чтоб морем пахло?..
Мистер Жжуть внимательно выслушал бедолагу.
– Хоть ты и бормочешь чепуху, а я тебя прекрасно понимаю. – сказал он, вздохнув с мечтательной задумчивостью. – Сам иногда таким бываю. Поскольку говаривали древние философы, что если долго вглядываться в бездну, то бездна начнёт вглядываться в тебя.
– А если долго вглядываться в стену, то увидишь себя на стене, будто в зеркале… – ни к кому не обращаясь пробормотал Вдрыбадан.
Сизелицый внезапно замер, резко поумнел и, обращаясь к патологоанатому, отчётливо произнёс:
– Бабу хочу!!
Патологоанатом Вдрыбадан смущённо закряхтел.
– Такую вот. – сизелицый обрисовал ладонями в воздухе нечто вроде Венеры Милосской.
– А зачем тебе баба? – спросил мистер Жжуть.
– Вот так за жопу возьму, её сику себе на пику натяну и крякать заставлю. – окунулся в привычное состояние человечек, меняя выражение и цвет лица на близкое к кефирному. Даже со слегка просроченным сроком хранения.
– Это ты брось, ты впредь с бабами не очень водись. – сказал мистер Жжуть с наивозможно нежной поучительностью. – Водись так, чтоб всё в меру было. Я-то постарше тебя, и я знаю, до чего с бабами не просто бывает.
Мистер Жжуть снова вздохнул, вспомнив что-то уж очень личное, а затем прихлопнул по ближайшей холодильной камере, сложил рот в капризной ухмылке и спросил у патологоанатома: – Кстати, с жёнушкой моей всё в порядке?.. Температура заморозки в норме?..
– За супругой вашей приглядываю в оба глаза. – заверил Вдрыбадан, намереваясь открыть дверцу холодильника. – Пылинки сдуваю.
– Ничего, пусть пока полежит здесь… – не позволил открывать камеру мистер Жжуть. – Я сперва своё главное дело сделаю, а там и до неё руки дойдут. Либо разморожу и оживлю колдовским манером, либо на похороны потрачусь. Я, знаешь, такие похороны хочу, чтоб вся страна рыдала, чтоб из пушек палили, чтоб вдовы и сироты на могилку кидались и причитали на
