– Герда… – лишь шепнула она с облегчением. – Азали… Вы живы.
– И ты жива, пташка. Это самое главное. А остальное мы преодолеем.
Едва Ниенна открыла рот, чтобы спросить, о каких преодолениях идет речь, как раздались торопливые шаги, а затем женский визг:
– Адептка Герда Сигердоттир! Вы зачем залезли в постель к больной, ещё и в одном исподнем?! Вы что себе позволяете, у нас приличный лазарет!
– Тьфу, дура, – тихонько скрипнула зубами Герда. И елейным голоском ответила: – Целительница Амалия, довожу до вашего сведения, что ваш младший сын, адепт факультета боевых искусств, два года назад потерял невинность именно со мной. Не знаю уж, к прискорбию вам эта новость или к радости, но как есть. Сообщаю лишь для того, чтобы показать: ваши намеки омерзительны. А Ниенне нужно тепло, сами знаете, её необходимо греть днем и ночью, чтобы очнулась скорее.
– И нет, кристаллы, эликсиры и грелки не годятся, наставница Левия так и сказала, – выразительно подвигала бровями Азали. – Если бы вы чаще проведывали больных, то знали бы, что мы тут днюем и ночуем по очереди уже вторую неделю.
Целительница Амалия, неопрятная толстая баба, побагровела от злости. Но сказать было нечего, поэтому она развернулась и ушла, бросив на ходу:
– Кормить её тоже сами будете! Мне некогда.
– И будем, – Герда показала ей вслед неприличную комбинацию из трех пальцев, как только за теткой захлопнулась дверь. – А потом в баню отнесем: косточки прогреть на деревянной полке – самое то…
– Погодите, кто меня грел? – спохватилась Ниенна, проводя пальцами по волосам. Какие-то суховатые, грязные.
– Мы и ещё девчонки с нашего факультета, – объяснила Азали и, не дожидаясь расспросов, фыркнула: – Парни тоже просились, но мы их выгнали. Знаю я, как они согреть могут. Навещали только под нашим присмотром. Пирожные коробками таскали, я их в ледяной угол отнесла, чтобы не пропали. Тебе ж теперь всегда есть надо будет много.
– Почему всегда? – удивилась Ниенна. – Я сколько лежала без сознания, неделю? Через месяц, наверное, окрепну, как раньше.
Валькирия с целительницей мигом отвели взгляд, и Герда, кряхтя, начала выбираться из кровати:
– Знаешь, пташка, лучше ты эту новость от нас узнаешь, чем от наставников. И сильно не переживай, мы всё уже продумали, жить с этим тоже можно.
И со вздохом сунула некромансерке в руки узорчатое зеркальце.
Несколько мгновений Ниенна тупо смотрела на свое отражение, а затем расплакалась.
Декан Особого факультета явился буквально через пару минут, едва прознал, что первокурсница очнулась и теперь ревет так, что сотрясаются стены лазарета.
– Полно тебе, девочка, – бормотал он, успокаивающе гладя её по плечу. – Главное, сила вернется со временем. Ты молодая, потихоньку восстановишься. Вот есть тебе действительно придётся много и всю жизнь, чтобы энергией тело обеспечивать. А с другой стороны – сохранишь моложавость фигуры до конца дней, любая баба тебе бы сейчас отчаянно позавидовала…
– Позавидовала? – рыдала Ниенна в три ручья, уткнувшись носом в подушку. – Да пусть забирает себе и моложавость, и всё на свете! Я старая! И страшная! Меня такую не полюбит никто!
– Да почему никто? – возмутилась сидевшая напротив Герда. – И ничего ты не страшная. Беленькая просто вся. Зато глаза какими яркими стали! И вообще, ты спасла целую кучу людей. Ты теперь герой, тебя полюбили бы и старую, и страшную. Сам его величество Александр выразил тебе свою признательность!
