– Все ты напридумывала.
Никому не говорил, держал слово, данное Ольге, а здесь не выдержал, выпил для храбрости рюмку и рассказал, что она была его первой женщиной.
– А ты знаешь, я не удивлена. Это нисколько не противоречит моей версии. Отчаяние загнало ее на топчан грязного деревенского мужика, а потом, чтобы полностью прочувствовать глубину падения, она совратила его сына.
– А с чего ты взяла, что отец грязный? – обиделся он.
– Извини, не грязный, разумеется, это для образности. Не исключаю, что в ту трагическую ночь Ольга призналась твоему отцу, что совратила тебя.
– Ну, наплела.
– Мужикам этого не понять. Но она любила своего уголовника. А я не любила никого, потому и живу до сих пор. Ни-ко-го. Даже тебя.
– Я-то с какого боку?! Ты Тулупа в ухажерах держала.
– Держала. Он отличник был, а ты второгодник. Его держала, а тебя хотела. Но вы были сопляками, а я – женщиной. Или ты хочешь сказать, что не был в меня влюблен?
– Так в тебя вся деревня была влюблена.
– Что ты заладил про всю деревню. Все меня не волновали, а ты волновал. Помнишь, как я тебя поцеловала на выпускном вечере?
– Еще бы. Впилась губами ни с того ни с сего, а потом оттолкнула и убежала к Тулупу.
– Дурак! Ничего не понял. Я надеялась, что ты сгребешь меня своими лапищами и унесешь на сеновал.
– Ага, сгребешь такую. Издевалась надо мной постоянно. Я и дотронуться до тебя боялся.
– Говорю же – дурак. – И расплакалась, потом пересела к нему на колени, обвила шею, руки у нее были гибкими, как щупальца, а губы мягкими, но требовательными. Оторвавшись, чтобы вздохнуть, прошептала: – А теперь неси на сеновал.
Лежала и плакала.
– Обещала не соблазнять, а не удержалась. Извини.
– Да ладно.
– Спасибо, что понял. Если бы ты оттолкнул меня, не знаю, что бы с собой сделала. Теперь вызываю такси и отправляю домой, к жене. Она у тебя не ревнивая?
– Да повода не было.
– Не ожидала.
Ехал и рассуждал сам с собой: надо же такое придумать. Несчастная баба, надо же так жизнь исковеркать. С Галкой такого случиться не могло. И в постели Галка ласковее.
* * *
Умный Тулуп, не дожидаясь, когда новая власть приведет на его место своего человека, нашел должность в банковской системе.
– А мне тоже увольняться?
– Не суетись, до сорок первого зама подковерные толчки не докатятся.
– Ты вроде говорил, что я сорок восьмой зам?
– Принимай как повышение. Карьерный рост. А если серьезно, извини, что сорвал с места.
– Ничего страшного, место для себя всегда найду, выплыву. Буду потом внукам хвастаться, что в губернаторских замах служил. Только неуютно мне здесь, слишком холуйская работа, буду что-нибудь попроще подыскивать.
– Она здесь и на моем уровне холуйская.
Уходить следом за Тулупом не стал. Надеялся прокантоваться до весны, но объявился электрик Володя и предложил взяться за отделку большого коттеджа. Совмещать не получалось, работа была дневная, и он согласился. Коли заноза попала – чего терпеть и ждать, когда воспалится. Петрович прочитал заявление и сильно удивился.
– Чего испугался, пока я здесь, не тронут тебя. Работай спокойно, в тепле и зарплата регулярная. По собственному желанию от нас никто не увольняется.
– Уже пообещал.
– Вот за это и уважаю тебя, что обещаниями не разбрасываешься. Коли не сложится, возвращайся, с удовольствием возьму. Если самого на пенсию не отправят.
Сложилось, и очень удачно. У Володи была умно подобранная бригада. Маленькая, но дружная, каждый был мастер в своем деле и доказывать свое превосходство никому не приходило в голову, поэтому работалось легко, даже весело.
