Аня не желала слышать грозного голоса бабушки, но снова с той же решительностью ответила:
– Бабуль, мне тяжело. Уже весь город знает. Это такой позор. Будут говорить, что я вся в мать, что сама виновата.
– Во-первых, я понимаю как тебе плохо, и переживаю вместе с тобой. А во-вторых, стыд и позор тем, кто всё слышал, но сидел как крыса в норе. В наше время многие именно так и поступают, трусливо поджимают хвост. Сидя дома, им было лень набрать номер полиции, в то время когда совершалось страшное преступление. Конечно, проще слушать крики и ждать развязку.
– Ба, что у меня с лицом? Почему мне трудно говорить? А ноги? Руки?! Что с ними? Я в гипсе, ба. Меня что, ломали?
Аня захотела закричать, но её вопль заглох, закончившись хрипом.
– Деточка моя, я всё тебе рассказала. Давай не будем ворошить пережитое. Тебе нужно набираться сил.
– А мать где? – Сменила тему Аня, надеясь, что позднее вспомнит всё, и решит, что делать дальше.
– Где же ей быть? – Вздохнула бабушка. – Дома. Пьяная. Как о тебе узнала, так из запоя не выходила.
– Понятно.
– Я в школе у тебя была. Тебе четвертные отметки выставили. А ребята немного денег собрали на гостинцы. Я не брала, а они обиделись, пришлось согласиться. Деточка, ты сейчас поспи, а я пойду с доктором переговорю. Потом сбегаю домой, бульончик тебе приготовлю. У меня и в холодильнике-то ничего нет. Я всё время здесь с тобой.
– Давно я здесь? – Глухо поинтересовалась Аня, глядя перед собой.
– Неделю.
Увидев вытянутое от изумления лицо внучки, бабушка продолжила:
– Да, детка. Целую неделю я непрестанно молилась за твоё здоровье, чтобы ты выжила.
– Ба, пожалуйста, иди домой, поспи. Я ничего не хочу есть.
– Я если чуток только сосну, – кивнула женщина, с надеждой глядя на внучку. – И сразу же к тебе.
– Не торопись. Я же никуда не денусь, – бледные губы девочки изогнулись в презрительном выражении.
– Ладно, деточка, я побегу. Но скоро вернусь!
– Хорошо.
Бабушка поцеловала Аню в посиневшую распухшую щёку и вышла из палаты.
«Что я буду с ней делать, когда она увидит своё лицо? – Подумала бабушка, притворяя дверь».
«Сколько мне ещё здесь валяться? Где бы достать таблетки? Не хочу терпеть этот кошмар. И надо бабушку освободить от этого, а то на неё смотреть страшно. Не хочу быть ей обузой, – думала Аня, медленно укладываясь на бок. Она поморщилась от боли, прочертившей дугу вдоль живота. – На люди показываться не хочу. Почему же я помню так мало? Обрывки какие-то. Кто это сделал? Зачем?»
Пока Аня силилась вспомнить хоть какие-то детали страшного вечера, бабушка переговорила с её лечащим врачом и выяснила, что беспамятство – временная амнезия – это последствия перенесенного шока. Доктор подготовил родственницу к тому, что её внучке потребуется постоянный контроль, поскольку слабая подростковая психика не готова к столь серьёзным потрясениям.
– Следовательно, девочка может натворить непоправимых глупостей, – пояснил доктор, не глядя на собеседницу. – Лечение у нас будет поэтапное, а потому – долгое. Через несколько дней с ней начнет работать психолог. Но это не факт, что девочка восстановится полностью. На лице у неё останутся рубцы, что создаст душевный дискомфорт. Перелом левой ноги со смещением – это пожизненная хромота.
– Мы всё преодолеем, доктор, – шепотом вымолвила старушка, не особо надеясь в правдивость своих слов. – Я всё сделаю для того, чтобы моя девочка улыбалась!
