Аня же за всё время пути не взглянула на бабушку. Она с грустью смотрела на поле подсолнухов, показавшееся за поредевшим лесом. Затея ехать в деревню девочке не нравилась, но и в городе оставаться не было смысла. Из-за пережитого шока она так и не вспомнила лица надругавшихся над ней людей. А что их было несколько, пострадавшая узнала из подслушанного разговора. Болтливые медработники обсуждали новости на ходу, рассматривали результаты анализов, взятых при поступлении непростой пациентки. Но даже после этого известия, Аня не смогла сообщить следователю ничего вразумительного. Её память молчала, а изверги ходили по земле безнаказанные, ели, пили, дышали, смеялись; может, совершили очередное насилие; и новая жертва тоже молчит. Не помнит. Или боится. Тоска разъедала девочке сердце, а слёзы – глаза. Совсем недавно у неё была целая жизнь, а теперь только половинка. От светлого будущего осталась горстка пепла в душе.
«Так и сгнию в этой деревне, – не столько горестно, сколько озлобленно подумала Аня».
«Может, на новом месте я обрету своё счастье? А возможно, что любовь. Есть же в этой деревне порядочные мужчины?! Будь что будет; по крайней мере, пока я ни о чём не жалею. Уехала, значит, так надо, – размышляла Алёна, потирая кончик носа, который щекотала въедливая пыль».
Мало-помалу путницы перестали замечать ухабистую дорогу, покрытую серебристой пылью. Перед их глазами возникли пышные зелёные рощи, обдуваемые разгоряченным ветром, поросшие молодыми лесочками долины и глубокие овраги. Поля, которые каждое утро заволакивало туманом.
– Девочки, посмотрите вперёд! – неожиданно для всех воскликнула Глафира. – Видите вдали очертания церкви?
– Где? – Встрепенулась Алёна, привставая с места.
– Ну и что?! – фыркнула Аня, неодобрительно покачав головой.
– Вон там, Алёна, смотри левее, – улыбнулась Глафира Елисеевна. Она вытянула руку в сторону, указывая пальцем вперёд.
– Вижу. Красиво! – восхитилась Алёна, всматриваясь вдаль сквозь запыленное лобовое стекло.
– Анют, я это к тому говорю, что мы будем туда ходить. Мы станем молиться и ставить свечи святым. И они нам обязательно помогут, – обратилась бабушка к внучке, примирительно коснувшись её плеча.
– Чем? – Грубо оборвала девочка, стряхнув бабушкину ладонь. Её голова раскалывалась от боли.
Почувствовав себя слишком утомленной от бесконечных волнений, Аня потерла виски.
Алёна с интересом посмотрела на неё и села на своё место.
– А тем, Анют, что святые облегчат боль душевную, искоренят зло и утихомирят дурные помыслы. Я тебе там книги куплю, ты почитаешь и всё сама поймёшь, – продолжила пожилая женщина, вглядываясь в побледневшее лицо внучки.
– Ба, не старайся ты так, я никуда не пойду, – девочка бросила короткий взгляд на Алёну, прямо посмотрела на бабушку из-под опущенного на лоб козырька бейсболки, холодно улыбнулась и отвернулась к окну.
Аня скрестила руки на груди, удобнее устроилась на жестком кожаном кресле, всем своим видом давая понять, что дальнейшее развитие темы её не интересует.
Алёна снова посмотрела на девочку и поджала губы. Столько злости и боли было в голосе этого совсем ещё юного создания.
«Кто-то её сильно обидел, – подумала девушка. – Губы улыбаются, слова – жженый сахар, а глаза холодные, оценивающие. Такая в один миг станет самым опасным врагом, если не будешь ей полезна».
– Пойдешь! – грозно произнесла бабушка, тем самым поставив точку в их споре.
