– Я баньку истопил.
Напугал, зараза, темно же.
– А давай свою баньку! – решаю я.
– Катерину звать, спинку потереть? – добивает меня в спину вопрос от Мирона.
Катерина, походу, та самая молодая девчонка из моей дворни. Вот и имя её узнал! Это что же, я её того… Она же страшненькая!
«Хотя, фигурка у неё ладная, да и темно в бане… Грехи отпустили, можно заново начинать грешить… Не согрешишь – не покаешься!» – нашёптывает мне коварное подсознание.
– Один пойду! – не ведусь на его уговоры я.
В бане темно, как у негра в …, но вскоре появляется Катерина с подвесной лампадкой, или как эта штука называется? Меня не стесняется, руками уже теребит ворот платья, расстегивая пуговицы на нем. И когда я отсылаю её назад, вид имеет разочарованный. А что, женщинам тоже секс нужен!
Уходя, Катя оставила кусочек хлеба с крупной солью. А стопочку принести забыла! А что Суворов говорил? «После бани укради – но выпей!» Хотя выпить у меня есть что – кваса кувшин стоит в предбаннике, и я его уже пригубил. Странно, что холодным он оказался, ведь, до холодильников ещё далеко. Вроде, я про ледник какой-то слышал в моем поместье. Надо бы поузнавать.
– Леша, полночь скоро, смотри не усни! Банник замучает, – слышу голос Матрены со двора. – Катюха, ты хлеба баннику поднесла?
– Поднесла, – говорит неудовлетворённая девица.
Тут я понимаю, что хлеб предназначался не мне, а этому мифическому существу. Но меня, взрослого мужика из будущего, этой хренью не напугать.
А париться я люблю и умею. Баня пар держит хорошо, и я получаю настоящее удовольствие от процесса. Собственно, здесь имеются сама баня и две комнатки – одна парилка с полатями и вторая – предбанник, где квас стоит.
Матрена стучалась два раза, упрашивая выйти, мол, уже насиделся в жаре. Наконец, чую, что молодое моё тело получило нужную нагрузку. Выхожу в предбанник, нахожу кувшин с квасом и пью прохладный напиток с удовольствием. Затем открываю входную дверь – во дворе стоит Матрена с полотенцем и свечами. Ждёт меня.
– Как ты такой жар терпишь, мне и тут горячо? – вздыхает она.
Вдруг из-под лавки, а затем и из бани, вылетает с противным воем некое существо!
«Вот ты какой, банник!» – в первый момент подумал я, а потом понял – кошка это! Животное резво запрыгнуло на забор и исчезло, вильнув хвостом! Блин, откуда кошка? Или кот? Не видел я в деревне у себя ни одной.
– Господи! – орет Матрена, бросив полотенце и начав размашисто креститься подсвечником. – Лешка банника из бани выгнал!
– Что ты орешь? Кошка это была, – возмущаюсь я такой средневековой дикости. – Пока дверь закрыта была, выйти не могла, открыл – удрала.
– Леша, это Обдериха была! Она кошкой оборотиться может! – тихо скулит взрослая, и вроде ничего не боящаяся Матрена.
– Кто? – не понял я.
– Банница! Не банник у нас, а банница была! Ой, надо на чистый четверг черную курицу найти! – бормочет моя домоправительница.
Поднимаю полотенце, вытираюсь насухо и, надев штаны, топлес иду в дом. Не хочу знать, зачем этим диким и темным людям курица, причем непременно черная. Но знания настигают меня в спину.
– Задушим и, не ощипав перьев, под порог бани закопаем, – сообщает вселенной свои черные в отношении птицы с редким окрасом замыслы Матрёна.
«Вот и живи теперь с этим», – глумится взрослое мышление внутри тела молодого барина, не верящее ни во что подобное.
