Повисла тишина. Потом хрипловатый голос зазвучал вновь, и в нем слышалось сострадание.
– А что твоя сестренка? Почему ты думаешь, что она осталась жива?
Он так спокойно задал этот истерзавший ее сердце вопрос, что у нее слезы навернулись на глаза. Но Майя все же ответила.
– Я на это надеюсь. Когда мы убегали, дядю убили первым. Он пытался нас защитить. Потом тетя и мой двоюродный брат… И моя двоюродная сестра, Беата, мы с ней держались вместе, но и она погибла. А Меропа, она совсем маленькая была, она очень испугалась, поэтому вырвалась и убежала прочь. Она могла остаться в живых.
Очередная многозначительная пауза ясно дала Майе понять, что незнакомец думает о ее оптимизме.
Вечером ее снова знобило. Майя то проваливалась в глубокий сон, то стучала зубами от холода, ворочаясь на одном месте. В какой-то момент ей показалось, что лязгнула решетка, но разговоров она не услышала. Утром ей принесли целебный настой, который Майя осушила в один миг. Он помог, но ненадолго. Голова точно пылала в огне. Любопытный сосед сегодня был молчалив, и Майя не подумала окликнуть его первая.
Княгиня стала попросту несносна. Выносить ее дребезжащий голос и заливистый смех было все сложнее, и Сарина, сославшись на головную боль, в одиночестве поужинала в своей спальне и коротала вечер с книгой на коленях. И в этом замке ее постоянные визиты в библиотеку не остались незамеченными. Кто-то даже прозвал ее «профессором». Знали бы они, как Сарине не хватало общества настоящего профессора. С того момента, как она попала в гавань, Лагарт не прислал ей ни единого письма.
В крепости отца Сарина росла среди людей, которые отличались суровым нравом и грубыми манерами. Среди приближенных князя часто попадались отъявленные негодяи. Как же в этой когорте нашлось место такому ученому человеку? Сарина до сих пор этого не понимала. Она проводила в библиотеке каждую свободную минуту (а свободного времени у ребенка, за которым едва следили, было предостаточно) и раскрыв рот рассматривала длинные полки с книгами.
– Вы все их прочли? – спросила она профессора.
– Многие я даже перечитывал.
Однажды она с благоговейным трепетом заглянула читающему профессору через плечо, и с ее губ слетел смех.
– Чему удивляться. Тут одни картинки.
– Это не картинки, а схемы, – поправил профессор. – Очень полезные.
Он всегда на диво толково и просто говорил о сложных вещах. Сейчас, когда Сарина погрузилась в чтение о каладриях, ей бы не помешали его подсказки. Она впервые заинтересовалась каладриями, когда на них только начиналась охота. До нее и прежде доходили слухи о необычных людях со способностями, превосходящими человеческие, но она отмахивалась от этих россказней, как от нелепых сплетен. Теперь самые убежденные скептики вынуждены были признать, что каладрии существуют, но сколько было правды в старых легендах? Пока тайны так и оставались тайнами.
Горничная сообщила, что ванна готова. Сарина забралась в душистую теплую воду и просидела там не меньше получаса, удерживая в одной руке книгу и поминутно переворачивая страницы кончиками пальцев. Прочитанное часто заставляло ее хмуриться.
«Целебная кровь. В это сложно поверить, но это вполне может быть особой химией некоторых организмов. Мы так мало знаем о регенерации… Но способность просачиваться сквозь стены? Не глупость ли?»
Уже в кровати Сарина вспомнила о том, что профессор всегда с холодностью реагировал на разговоры о каладриях. Тогда княжна списывала суровый тон на неприязнь профессора к суевериям, но теперь ее грызли сомнения. Лагарта никак нельзя было назвать узколобым, вряд ли он отрицал что-то только потому, что этого не понимал.
