– Девочка моя, мы не можем вмешиваться в законы природы и нарушать равновесие. Не плачь, так устроен жизненный круг. Значит, ему суждено умереть.
Тот случай в лесу внес разлад в отношения с матерью надолго. Лайя не понимала, почему они бросили умирающее беззащитное существо. Сама, в силу очень юного возраста, не могла помочь ему, а мать проявила в этом вопросе твердость. Со временем, особенно после скитаний, Лайя уже спокойно относилась к смерти и к жизненному кругу, принимая закон, что выживает только сильнейший, но сейчас что-то не давало ей уйти. Наверное, было гуманнее добить, чем обречь на муку одиночества, ведь вся её стая погибла, но…
– Тогда зачем нам дана сила, если мы не можем спасти жизнь? – повторила она спустя годы свой вопрос, но уже себе.
Теперь она умеет лечить. Заклинания из гримуара научили её не применять каждый раз заклинание жизни. Можно обойтись и обычными…
– К черту жизненный круг, – прошептала она. – Если я нашла её, значит, её судьба жить.
Лайя закрыла глаза, концентрируясь и настраиваясь только на сердцебиение волчицы, зашептала заклинание, вдыхая ей жизнь, неся исцеление. Когда дыхание зверя выровнялось, а сердце застучало сильно и уверенно, девушка открыла глаза. Её ладони были всё ещё горячими и покалывали от магии, что ярко светилась через кожу.
Лайя обработала бок животного, влила в пасть зелье. Раны уже не были смертельными и даже слегка зарубцевались. Волчица очнулась, вскочила на лапы и зарычала, оскалившись.
– Тише, я помогла, спасла, – тихо, ласково заговорила девушка, стараясь не делать резких движений.
Волчица клацнула зубами и ещё громче зарычала, а потом заметила на земле детенышей и заскулила, стала носом их трогать и пытаться поднять. Янтарные глаза зверя смотрели на ведьму с надеждой…
– Я не могу им помочь, прости, – с горечью произнесла Лайя, глотая подступающие слёзы .
Одинокий вой разнесся по лесу, и в нем было столько боли и тоски. Лайя смотрела на волчицу, а видела себя. То, что сейчас чувствует зверь, она знала.
Волчица умолкла и снова оскалилась, стала пятиться назад, отступая. Девушка провожала её взглядом, надеясь, что та всё же найдет себе новую семью, как нашла себе она, Лайя. Это не сотрет боль прошлого, но даст силы жить дальше.
И только когда зверь исчез из поля зрения, Лайя осознала… Новая семья… Это она про себя? Про них? Она ошеломленно обернулась на спутников, это совпало с гневным возгласом Тэруми:
– Какого хрена ты делаешь?! Зачем она тебе сдалась? Если бы она тебя укусила?! Чокнутая!
– Не кричи на неё, – сказал ей Фенрис с предупреждающими металлическими нотками в голосе.
– А то что? – с вызовом воскликнула Тэруми, всё ещё кипя от переполнявших эмоций, подходя к эльфу. Фенрис окинул её ледяным взглядом снизу вверх, чем вывел из себя ещё больше. Тэруми ткнула пальцем его в грудь. – Ты допустил! Не остановил!
Фенрис сжал её запястье и отвел руку в сторону.
– Лайя посчитала, что справится и что угрозы нет. Я доверяю её выбору, – ровным голосом пояснил он танэри.
Тэруми набрала в грудь побольше воздуха, собираясь возразить, а потом закрыла, осознавая, что именно сказал эльф. Её взгляд остановился на руке, которую он ещё удерживал и которую она не забрала сама. Фенрис проследил за её взглядом и картинно разжал пальцы, освобождая от своего прикосновения.
– Не смей касаться её! – сдавленным от ярости голосом проговорил Чонсок.
