Нити судьбы. Волк - страница 12

– Хм, сама, конечно! Рад, позволь помочь, не противься, я же не обижу, – покрываюсь мурашками от её холода, её отстраненной улыбки. – Почему ты ведёшь себя как обозленный волчонок?

Настроение этой крошки меняется в секунду: по глазам можно наблюдать, как протекают все мыслительные процессы. Глаза загораются и гаснут.

– Ты ошибся, – тихо смеётся, прикусывая нижнюю губу. – Как взрослая волчица.

Её высказывание заставляет меня невольно улыбнуться. Волчица, а как же, самая натуральная.

– Я люблю тебя, Тугушев. А теперь одевайся и уходи к чертям собачьим или к своей жене, – злится, ревнует. Без добавлений, встала и пошла в ванную комнату. – Чтобы я вышла – тебя не было, обещаю, жене ничего не скажу, встреч требовать не буду, – грубо хлопнула дверью.

Улыбаюсь на её реакцию, дурак. Вот тебе на. А я что? Что могу сделать? Меня в Испании ждёт семейная вилла и ебаный бизнес. Надо сейчас разобраться с этим всем, но неделя здесь у меня есть, а может, больше. Понервирую её чуть—чуть своим присутствием, но чуть позже; пусть соскучится, подумает. Нехотя одеваюсь, беру ключи и телефон, в прихожей беру второй комплект ключей от квартиры намеренно; вернусь позже, так просто её не оставлю теперь.

Еду в машине, пахну ей; в телефоне отыскиваю нашу песню, включаю, вспоминая, чего мне стоило одно осеннее знакомство.

Москва, осень, три года назад

Клуб заполняет множество людей, и за пультом стоит известный молодой диджей. У меня нет желания подниматься к шумным группам, среди которых, похоже, Майор с размахом отмечает покупку заведения. Мира укатила к лежачему Бесу, чтобы его развеселить. Столько шума из—за пары пуль! Стыдно признавать, но пару дней в Испании с Вольной были пожалуй, лучшими воспоминаниями, хотя что прошло – то прошло. Я даже не допускаю мысли, что мужик не выкарабкается. Сажусь за забитый бар, достаю телефон, чтобы посмотреть, что прислал сын. Он развлекается с братьями. Всё время кажется, что он мой, родной мальчик – так похож на меня и в то же время совершенно другой, правильный, чистый. Гордость переполняет.

Передо мной оказывается кружка с кофе, а рядом – едва уловимый запах свежих духов.

– Виски с колой, пожалуйста, – доносится звонкий голос девушки.

Позволяю себе наблюдать за ней: кожаные штаны, длинная черная шелковая блузка на одно плечо. На плече виднеется лямка от кружевного лифчика и татуировка – возможно, цветы или какое-то животное; чтобы рассмотреть, хочется снять с неё кофту. Волосы черные, прямые, до лопаток. Прямой нос, пухлые губы – на вид ей лет 20, не больше.

– Понравилась? – спрашивает она с прекрасным голосом.

– А? – отвечаю, отрываясь от мыслей и глядя на неё. Шоколадные глаза внимательно исследуют меня, и её губы расплываются в улыбке.

– Вы так смотрите, – говорит, отхлебнув коктейль и приподняв одну темную бровь.

– Вы красивая, – говорю, что пришло на ум.

– Вы смешной, однако, – удивленно моргает.

– Давид, – говорю своё имя, сам не знаю, почему.

– Рада, – отвечает она с улыбкой, облизывая губы.

– Я тоже рад, – удивляюсь её дерзости.

– Ну так всегда, – хохочет, запрокидывая голову, – я Радослава.

– Извини, – смеюсь, повторяя за ней.

– Бывает, – разворачивается ко мне, строит мне глаза.

– Вы одна? – спрашиваю, хотя не знаю, зачем это делаю.

– Ага, отыграла своё, теперь на арене маэстро Гоша, – театрально закатывает глаза.

– Вы, значит, Лилит? – спрашиваю и удивляюсь, как легко запомнил имя предыдущего исполнителя и её голос.