– Не нужно, я занял у вас даже больше часа. Но просьба у меня есть.
– Да?
– Скажите, она жила со своим сыном?
Тамара удивилась:
– Конечно. А почему вы…
– Вы не могли бы дать его адрес? Или хотя бы телефон?
После короткой паузы женщина записала ему и то и другое на клочке бумаги. И попросила не ссылаться на нее, если они все-таки встретятся с Валерой.
– Еще подумает, что я ищу повода для встреч, – сквозь зубы произнесла она. – Нам и так придется увидеться. На похоронах.
– А вы его не спрашивали, зачем его мать той ночью ушла из дома?
Тамара уже отпирала входную дверь. Обернувшись через плечо, она бросила, что будь ее воля – она бы и вовсе не обмолвилась с ним ни словом. Так что задавать какие-то вопросы – не в ее интересах. И вдруг, захлопнув уже открытую дверь, она прямо посмотрела на гостя:
– А все-таки почему это так вас волнует? Она же вам совершенно чужая! Вы все-таки не из милиции, нет?
Ее рука, придерживающая дверную ручку, заметно подрагивала. Но голос прозвучал ровно и чисто. Олег покачал головой:
– Я не из милиции. Мы с вами в каком-то плане коллеги. Я переводчик.
На губах Тамары медленно расцвела улыбка. Она даже в лице изменилась:
– Почему же вы не сказали? Хотя я сразу догадалась, что вы имеете отношение к языкам. Такое своеобразное произношение… Ну так почему?
– Я буду с вами откровеннен, – решился он. – Меня это тревожит, потому что я боюсь, что вместо вашей свекрови хотели убить мою подругу. Это она должна была оказаться на той лавочке, понимаете? Она просто опоздала.
– Вы думаете, это ошибка? – прошептала она. – Но как это может быть? Вашей подруге угрожают?
– Если вы не расскажете об этом милиции, я сознаюсь. Да, угрожают.
Она неожиданно положила руку ему на локоть:
– Я ничего не расскажу. Но вы бы сами сходили, рассказали! Ведь это может быть опасно! Машу застрелили – невероятно! Оказывается, вот оно что! А я все думала – как такое могло произойти! У нее ведь нет врагов, да еще вооруженных!
– Совсем нет? – упавшим голосом спросил Олег. Его догадка подтверждалась… Но никакой радости он не испытывал.
– Совсем, – нерешительно сказала Тамара. – Боже мой, я не могу утверждать… Но чтобы убить человека, нужно иметь веские причины. Правда? Я не верю, что это сделала уличная шпана… Они бы избили, ограбили, зарезали…
– Я тоже не верю. Но… – Он цеплялся за соломинку. – Может быть, она кого-нибудь боялась?
– Боялась?
– Да. Знакомая продавщица в магазине сказала, что давно заметила вашу свекровь. Она постоянно заходила к ней в отдел. И как-то, в октябре, ваша родственница вдруг чего-то сильно испугалась. Так сильно, что даже уронила книгу… Тогда и выяснилось, что она кладет туда ваши визитки. И еще это было похоже на сердечный приступ. Это мог быть приступ?
– У нее было вполне здоровое сердце. Небольшие шумы, но не больше. Несмотря на ревматизм.
– Тогда она кого-то испугалась. Кого?
Ответ Тамары его поразил. Она ответила, что ее бывшая свекровь боялась всех.
– Всех?!
– Да, всех подряд. Кроме сына, нескольких родственников. И меня, конечно. Она вообще боялась жизни. Боялась заболеть, обнищать, попасть под машину, поссориться с соседями, лишиться жилья, семьи… – В ее голосе зазучало глухое отчаяние. – Она могла уронить книгу просто потому, что ей почудилось, будто ее накрыли. Вы понимаете?
Олег кивнул.
– Маша была так мнительна, что часто выдумывала себе проблемы. Говорила, что сегодня с ней кто-то не поздоровался во дворе – в чем она провинилась? Жаловалась, что сын почти с ней не разговаривает. А он вообще молчун. Если у меня не было лишней минуты, чтобы с ней пообщаться – а у меня вообще мало времени, – она решала, что я за что-то на нее обижена. У нее тогда было такое лицо, что плакать хотелось.
