Ни паспорта, ни журналистского удостоверения в комнате Андрея Сотника они не нашли.
– А где его планшет? – спросил Артур. – Должен быть… если он журналист. – В голосе адвоката прозвучал сарказм.
– Что ты хочешь сказать? – взвилась Марго. – Что он не журналист?
– Ничего я не хочу сказать. Тебе лучше знать, раз он у тебя в доме.
– Да здесь полно… – Марго с трудом удержалась от крепкого словечка. – Ты тоже у меня в доме, а я о тебе ничего не знаю! Может, поделишься?
– Марго, перестань! – резко сказал Дим. – Нашли время. Артур!
Артур поднял руки, сдаваясь, промолчал. На лице его застыла кривая ухмылка.
«Судейский, – подумал Иван и поежился, вспомнив, как делил имущество со своей бывшей при разводе. – Шакалы!»
Поиски продолжались еще некоторое время… искать, собственно, было негде: в письменном столе с одной тумбой, под подушкой, в пустом шкафу. Планшета им обнаружить не удалось. Ни планшета, ни мобильного телефона.
Они вернулись в гостиную, и разговор снова покатил по наезженной.
– Не понимаю, куда он делся! – в который раз сказал Дим. – Какого черта! Тут просто некуда деться.
– Ага, некуда! Да тут везде чертовщина! В воздухе чертовщина. Полно камней…
– Каких камней? – спросила Зоя.
– Валунов, – сказала Наташа-Барби своим мягким голосом сирены. – Ледник принес. Им миллионы лет. И мегалиты, я видела.
– Во-во! Рубан говорит, прамир, – фыркнула Марго.
– Прамир?
– Прамир. А еще экологический анклав. Тут все не как у людей. Древние алтари, тут жертвы приносили, могильники какие-то… а бабы? Жуть! Рубан показывал в лесу папоротники реликтовые, метра по два, а хвощи вообще жуткие, как деревья. И сосны! Говорят, таких больше нигде не осталось. Рубан воду из ручья сдавал в лабораторию, там чего только нет, всякие редкие минералы, он только ее и пьет, дядя Паша банки таскает. Мы летом в лесу были, он отошел, так я чуть головой не поехала! Такой ужас навалился, не передать, будто смотрят на меня! Ору, как полоумная, он выскакивает из кустов, а меня трясет…
– Где же это, интересно? – спросил Дим. – Не помню мегалитов. И папоротников не видел. Какие-то дамские заморочки. – Он фыркнул: – Алтари, надо же!
– Потому что тебе неинтересно, – сказала Наташа-Барби. – Прамир – женское начало. Здесь сохранились остатки культуры палеолита. Лиза рассказывала, они часто находят древние орудия, ручей вымывает. Кости, кремни. И каменные женщины оттуда же. Здесь даже воздух другой… неужели не чувствуете? Хвощи, папоротники, может, и животные сохранились.
– Чупакабра, – сказал Иван. – Тоже из палеолита. Могла запросто дожить. Или ящер…
– Не слышно вроде, – сказал дядя Паша. – Спокойно.
– Женское начало? – переспросил Дим. – Конечно, всегда одно и то же: шерше ля фам. А куда оно утащило нашего журналиста, твое женское начало? Ответь как женщина.
Наташа-Барби пожала плечами.
– Тут есть волки, – заметила Елена. – Могли утащить. Воют ночью.
– Дядя Паша! Могли утащить волки?
– Тут нету волков. Есть лисы и собаки, набегли из города и одичали. Черт их знает, зверюги злые, выродились на воле. Правда, промышляют больше зайцев, людей не трогают. До сих пор не трогали.
– Не трогают, потому что никакой дурак по ночам не шляется. А тут форс-мажор. Может, и утащили.
– Вряд ли. Разорвали бы на месте, зачем утаскивать…
– Замолчите! – кричит Марго, зажимая уши ладонями. – Я больше не могу!
– Надо сказать Леонарду Константиновичу, – говорит Наташа-Барби.
