Noli Me Tangere (Не трожь меня) - страница 11

Но Макс уже набирал другой номер – Кати «Кошки», тату мастера и его давней подруги, единственной, кому он сейчас мог доверять. Пока он звонил, то заметил, что его пальцы оставляют на экране кровавые отпечатки, как будто его кровь превратилась в чернила. Шипы той розы, всё ещё торчали в его ладони, невидимые, но постоянно ощущаемые, словно занозы в душе. Он почти не чувствовал боли, адреналин и страх заглушали физические ощущения, но вид крови на экране заставил его замереть. Что происходит? Что это за чертовщина?"

– Она что-то скрывает… Она знала, – пронеслось в голове, когда в трубке раздались гудки. Неожиданный щелчок оборвал связь, оставив Макса наедине с нарастающим чувством тревоги и подозрениями. Голос Кати звучал странно, натянуто, словно каждое слово прорывалось сквозь плотную завесу страха.

За окном внезапно завыл ветер, хотя минуту назад стояла полная тишина. Капризная перемена погоды казалась зловещим предзнаменованием, отражением бури, разыгравшейся в душе Макса. Занавески взметнулись, словно призрачные руки, тянущиеся из темноты, словно пытаясь увлечь его в водоворот неизвестности.

Дверь тату-студии "AVENGER" была выкрашена в глубокий чёрный цвет, поглощающий свет, словно сама тьма нашла здесь своё пристанище. На этом мрачном фоне выделялась лишь вывеска с силуэтом геккона, выгнувшей спину в угрожающем изгибе. Макс стоял перед ней, ощущая, как холодный ночной ветер пробирается под его куртку, заставляя кожу покрываться мурашками. Это был не только физический холод, но и леденящий страх, проникающий в самую суть его существа. Его пальцы сжали розу так крепко, что шипы впились в ладонь, и по запястью потекла теплая кровь, оставляя алые капли на бетоне, словно расплачиваясь за его настойчивость. Роза, символ любви и примирения, теперь казалась символом боли и опасности. Ему нужно было узнать правду, любой ценой.

Он постучал – три резких удара, сухих и отрывистых, словно выстрелы в тишине. Звук эхом разнёсся по пустынной улице, подчёркивая зловещую пустоту ночного города. Сердце Макса билось в унисон с каждым ударом, отбивая нервный ритм ожидания и страха. Внутри помещения что-то упало с глухим стуком, заставив его вздрогнуть. Затем послышались торопливые, прерывистые шаги, и долгожданная дверь наконец распахнулась, впустив полоску тусклого света.

Катя стояла на пороге, словно призрак, окутанная зловещим красноватым светом неоновой вывески. Ее лицо, обычно скрытое за маской уверенности и сарказма, казалось измученным и сломленным. Зеленые глаза – всегда такие насмешливые и пронзительные – теперь смотрели на Макса с выражением, в котором отчетливо читались и панический страх, и неприкрытое облегчение. Она была без макияжа, и тени под воспаленными глазами выдавали бесконечные бессонные ночи, полные кошмаров и тревоги.

– Заходи, – прошептала она охрипшим голосом, отступая вглубь комнаты. Ее голос дрожал, как осенний лист на ветру, как и руки, судорожно сжимавшие почти догоревшую сигарету, словно это был последний якорь, удерживающий ее в реальности. – Я знала, что ты придёшь. Я… я ждала тебя.

Небольшая студия пахла резко – смесью антисептика, свежей краски и чего-то ещё, неопределённого и тревожного, – чем-то сладковатым и тяжёлым, как запах увядающих цветов, умирающих в вазе. На стенах висели разнообразные эскизы татуировок, грубые наброски и детальные проекты, пестрящие причудливыми узорами и символами. Но Макс почти не обратил на них внимания. Он сразу заметил то, что заставило его сердце бешено забиться. Холодный пот проступил на лбу.