Noli Me Tangere (Не трожь меня) - страница 15

Внутри лежали предметы, сложившиеся в зловещую мозаику прошлого и настоящего, сплетающиеся в тревожную загадку.

1.Ключ был не просто старым, а древним. Потемневшая от времени бронза свидетельствовала о десятилетиях, а может, и веках службы. На его боку, словно клеймо или фамильный герб, красовались выгравированные инициалы «У.Д.» (Утопленник ДК). Странная аббревиатура, звучащая как мрачное прозвище. Зубцы ключа, когда-то острые и чёткие, теперь были закруглены и стёрты по краям, словно им открывали бесчисленные замки, медленно, но верно стирая его индивидуальность. Он пах сыростью и чем-то затхлым, как запах старых подвалов и давно ушедших историй.

2.Билет на автобус до реки – маленький прямоугольник выцветшей бумаги, хранящий в себе отголосок трагической поездки. Дата «18 октября» была напечатана криво, с загибами и провалами, словно на сломанной машинке, или же оператор намеренно искажал буквы, пытаясь что-то скрыть. На обратной стороне, казалось, было послание из загробного мира. Чьей-то дрожащей рукой, с нажимом и сбивчивым наклоном, было нацарапано: «23:45. Последний рейс». Слова пробирали до костей, намекая на фатальный исход, на точку невозврата.

3.Фотография – казалось бы, безобидное напоминание о счастливом дне, их первая совместная фотография у реки. Улыбки, солнце, молодость – всё это было живо и ярко. Но теперь на ней появилась деталь, которой раньше не было, жуткое дополнение к безмятежному прошлому. На заднем плане, между переплетёнными ветвями деревьев, клубилась тень, формируя смутную фигуру в чёрном. Неясная, размытая, словно призрак, но её присутствие ощущалось физически. Она смотрела – или, скорее, направляла свой взгляд прямо на них, проникая сквозь бумагу, сквозь время.

Макс перевернул снимок, и его сердце пропустило удар. На обратной стороне – свежая надпись, выделяющаяся на фоне старой фотографии. Чернила еще не высохли до конца, оставляя слабый запах, похожий на запах только что пролитой крови. «Она не та, кем кажется». Слова, словно отравленные стрелы, вонзались в сознание, сея сомнения и подозрения.

Катя, словно почувствовав его вопрос, остро ощутив сгустившееся напряжение, резко обернулась. Её глаза, обычно мягкие и лучистые, теперь были неестественно широко раскрыты, зрачки расширены, словно в них отражался весь ужас вселенной.

– Это не я писала, – прошептала она, её голос дрожал и срывался, едва слышный в тишине комнаты. – Она… Она приходила вчера ночью. Дописывала это, пока я спала.

За окном внезапно завыл ветер, словно вторя ее словам, превращая их в зловещий хор. Старый деревянный подоконник жалобно заскрипел, протестуя против вторжения холодного воздуха. На стекле выступили капли – то ли дождь, несущий с собой слезы небес, то ли конденсат от их испуганного и прерывистого дыхания. Одна из них медленно скатилась вниз, оставляя за собой мокрый след, похожий на слезу, оплакивающую надвигающуюся трагедию. Атмосфера наполнилась ощущением неминуемой беды, и в голове Макса эхом прозвучал вопрос: кто эта «она» и какую игру она ведёт?

В этот момент где-то в глубине студии упала банка с алой краской. Громкий «бульк» заставил их обоих вздрогнуть. Эхо разнеслось по помещению, заставленному мольбертами и эскизами, словно какой-то невидимый наблюдатель усмехнулся их тревоге. Жидкость медленно растеклась по полу, образуя причудливый узор, напоминающий извилистую реку, петляющую среди камней, или… руку, тянущуюся к ним из темноты, с длинными костлявыми пальцами. Запах химического растворителя, обычно незаметный среди других запахов студии, вдруг стал резким и удушающим.