– Да никто не хотел её насиловать. Ну посидели, угостили их. Девчонка сама чего-то испугалась – убежала. Никто её не держал, – наперебой затараторили парни.
– Документы удостоверяющие личность быстро предъявляем, – распорядился Дерябин.
– Начальник нам чё, в баню их таскать, что ли?
– Ну тогда едем в отдел для установления личности.
– Да подожди, сейчас пошарим, – нехотя сказал один из них.
Пока они доставали из одежды паспорта, Дерябин с Маратом поставили стол. Валера взял паспорта и сел за стол.
– Звонарёв Владислав Викторович, – прочитал Дерябин и посмотрел на одного из троицы, сличая фотографию.
Потом он достал блокнот и переписал в него данные.
– Феофанов Владимир Петрович, – прочитал Дерябин, взглянув на самого здорового амбала.
Его данные Дерябин тоже зафиксировал в своём блокноте.
– Коленкин Андрей Андреевич, – посмотрел Дерябин на третьего и переписал его данные.
Раскрыв четвёртый паспорт, посмотрел на оставшегося из беспредельщиков, назвал и его:
– Белоголовцев Игнат Матвеевич.
Также переписав данные, убрал блокнот в карман.и с улыбкой спросил:
– Давно откинулись, граждане беспредельщики?
Ответа от них не последовало, и Валера, пристально оглядывая всех четверых, твёрдо сказал:
– Лучше свои жопы прижмите и больше мне не попадайтесь – всех пересажаю.
Подполковнику Игорю Злобину было в район сорока лет. Светловолосый, широкоплечий, с добродушным лицом, он был достаточно обаятельным. В норильской милиции Злобин служил с семидесятых годов, начав простым опером, и, дослужившись до заместителя начальника ОВД. Служба в закрытом заполярном городе его вполне устраивала: зарплата была высокая, отпуска – длинные. Но в 90-ые всё резко изменилось. С началом ельцинской приватизации всё прекрасное закончилось: Комбинат разваливался, жена потеряла работу, а самого Игоря, хоть и повысили в должности, но семья от этого ничего не выиграла. Всю страну захлестнула преступность, а Норильск (в силу определённых исторических, экономических и географических обстоятельств) и подавно. Работы в милиции стало невпроворот, а нищенскую зарплату месяцами задерживали. По этой самой причине семейная жизнь подполковника Злобина дала большую трещину, а с отъездом жены на материк и, вообще, закончилась. Игорь на жену обиды не держал, поскольку их совместная жизнь всё равно никогда не складывалась. Поэтому он со спокойной душой согласился отпустить жену с дочкой на материк, пообещав помогать им материально.
Поздним вечером после работы Злобин зашёл в магазин за продуктами – купил десяток яиц, булку хлеба и колбасы. Достав из кармана портмоне он прикинул остаток и, произведя в уме небольшие вычисления, решил, что можно позволить себе взять ещё и бутылку водки. Рассчитавшись с продавцом, подполковник направился домой на Севастопольскую.
Поднявшись к себе на этаж, Игорь позвонил в дверь соседу – тот через несколько секунд открыл её. Долговязый сосед, открыв дверь, возник в дверном проёме в чёрных растянутых трико и такой же растянутой бледно-зелёной майке. Слегка прищурившись от ярко светящей на площадке лампочки, он уставился на Злобина.
– Привет, Сёма. Не побеспокоил? – поздоровался Злобин.
– Привет, Игорь. Нет, конечно, – ответил сосед с добродушной улыбкой.
Семён Стрельцов родился и вырос в Норильске, здесь же окончил горный институт, но, имея высшее образование, всю жизнь проработал на Комбинате простым электриком. Ему было уже лет сорок пять, и надо было как-то ещё лет пять в непростое время дотягивать до пенсии. Семён был человеком очень добрым, общительным и приветливым. Стрельцов и Злобин познакомились ещё до того, как стали соседями. Семён был шурином Волгина Анатолия Михайловича – начальника норильского уголовного розыска в семидесятых годах, а Злобин, будучи молодым опером, начинал службу под его началом. Как-то на дне рождения Волгина они и познакомились.
