Поругав власть, и, выпустив пыл, немного успокоились.
Злобин спросил:
– Воруют на Комбинате шлам и концентраты?
Семён немного с подозрение посмотрел на Злобина, подумав отвечать или нет, но всё же решился:
– Ну, а что скрывать ? Тащат. Да ты и сам побольше моего знаешь. Нет, ну, а что народу остаётся? Вся страна бартером живёт. Кто что производит, тот тем и зарплату получает. Есть-то надо на что-то, детей кормить.
– Да оно понятно. Я ж тоже ни с луны свалился. Месяца три зарплату не получал. Сегодня выдали немного, а они уже и ни те, что три месяца назад были. Обесцениваются ни по дням, а по часам.
– Мне уже полгода зарплату задерживают. Вот и не полетел на материк в отпуск.
– Ты сам смотри на драгметаллах не попадись.
Стрельцов с хитрецой спросил:
– Ну ты ж отмажешь?
– Да я-то отмажу, да москвичи сюда со своей службой безопасности заехать собираются. С хищениями жёстко бороться будут.
– Да не тащу я, Игорь. Ты ж меня ни первый год знаешь. Уж сколь лет по соседству живём, а знакомы и того больше.
– Знаю, Семён, и уважаю тебя очень.
– И я тебя уважаю. У меня дома бутылка «Рояля» недопитая. Может, приговорим её? -предложил Стрельцов.
– Неси.
Семён принёс недопитую бутылку спирта «Рояль», и в итоге засиделись до поздней ночи, ругая на чём свет стоит, и власть, и преступность, и полярные морозы. Благо, что впереди Злобина ожидали выходные.
Влад Звонарёв после отсидки остался в Норильске. Время в 90-ые наступило лихое, а Звонарю лихости было не занимать. Будучи мастером спорта по борьбе и боксу, он хорошо зарекомендовал себя среди блатных на зоне, обзавёлся там связями и, выйдя на свободу, сразу же влился в норильскую криминальную среду. Участвуя в криминальных разборках, Влад всегда выходил из них победителем, зарабатывая себе авторитет и, увеличивая численность своей группировки. Вместе с численностью группировки росло его влияние в городе, и увеличивался личный капитал.
Со своих преступных доходов Звонарь приобрёл шикарные апартаменты на Октябрьской площади, в которых устраивал встречи с ближайшим кругом своих соратников. В этот круг входили: его давний кореш Игнат Белоголовцев (Седой), ближайший помощник Женя Трунов и два амбала – Феофанов Владимир (Фофан) и Коленкин Андрей (Кабан), которые решали вопросы кулаками. На столе стояла бутылка хорошего коньяка, бокалы, ваза с фруктами и лежала шоколадка. Звонарь вошел во вкус сладкой жизни и ему нравился красивый антураж. Его приближённые сидели на стульях за столом, а он вальяжно восседал в кресле. Звонарь посмотрел на Фофана и барственным тоном сказал ему:
– Разливай.
Когда Фофан разлил, Звонарь, глядя на Фофана, протянул руку, и тот тут же подал ему бокал с коньяком. Звонарь приподнял бокал, произнёс нечто вроде тоста:
– Давайте, бродяги, за удачу!
Выпили все сразу же до дна и закусили.
После небольшой паузы Звонарь заговорил:
– Короче, братва, есть тема актуальная – драгметаллы.
Звонарёв всех обвёл хитрым взглядом – удивления в их глазах не увидел. Игнат в ответ спросил:
– Ну и чем же она актуальная? Каждый второй шлам и порошок с комбината тащит, аноды и прочую дребедень. Воробей этим занимается, Волк – тоже. Да много кто.
– Да, Седой, – начал он отвечать Белоголовцеву, – тема-то, конечно, не новая, но только на поток её ещё никто не поставил. Работяги тащат понемногу, а надо, чтоб тащили побольше и в одни руки. На меня люди авторитетные из Литвы вышли, цену хорошую предложили. Они же сами и с военными договорились, чтоб до Москвы транспортными самолётами, а дальше – не наша забота.
