девочка без фамилии. девочка залюбименя.
календарь на стене обрывается пятым мая.
бредни всё это. только не прыгай во влтаву.
я тебе не герой, говорю, я тебя не поймаю.
говорю: я уже позади, я миную заставу
с полной горстью тоски,
с недоношенным белым флагом.
я тебе молюсь, я тебя прошу:
залюби ее за меня, прага.
расскажи мне, как спится на шёлковых простынях,
как красить ресницы, не думая о плаксивых днях.
как высчитывать калории на обедах,
что фитнес по четвергам, а английский по средам.
как тебя дурачит правительство про всяких шахидов,
а соседку по этажу зовут женечка или лида.
как она приходит на чай с печеньем и остаётся с тобой до утра.
что у тебя полное сердце, а у меня внутри дыра, дыра.
говори со мной исключительно о ерунде,
ведь уже очевидно: не быть беде.
и как на седьмой раз вы играете в морской бой,
как живущие на madison street тебя называли boy,
а в солнечные деньки, бывало, и dude.
и снова как всех нас дурачат, пока не убьют.
мол, всё, что осталось стрелку – передёрнуть затвор.
что твой шеф, несомненно, бессовестный вор.
а у тебя до сих пор хранится мой подарок на первое рождество.
от таких разговоров одни дуреют, другие сходят с ума.
третьи от них заражаются, будто они чума.
а меня преследует этот голос даже во сне:
все твои интонации, восходящие к «нет»,
протяжённость шипящих, не знающих себе счёт.
говори со мной снова. говори ещё.
влюблённая в ворох осенних клёнов,
шепчешь в ладони, сминаешь платье.
париж. полусонный таксист удивлённо
повторяет за тобой адрес. хватит
уже. поберегись.
цвета слоновой кости туман превращает в олово
слёзы. не залечу тебя самолётом назад.
как я хотел тогда твою голову
сжимать оголтело руками, ловить глаза.
и дождило за городом, север вползал в карман,
тебя доставало ужинать в тишине.
недоросшая ещё до глубоких ран,
даденная не Богом, а случаем мне.
потом за рассветом приближалась твоя печаль,
начинаясь крикливыми снами, холодным лбом.
ну а если ты продолжала скучать,
к обеду присоединялась и боль.
фасовали россию конвертами пар авион.
не спасали ни водка, ни молоко.
ты предпочитала играть с огнём,
нежели с детским «к тебе далеко».
а затем началась зима
неожиданней прошлых бед.
я не успел к тебе.
и никогда не успею.
врачи играют с тобой в молчанку, мой храбрый кролик,
кормят пилюлями какую неделю кряду.
ты мне расскажешь больше меня о боли,
я положу тебя в снег и останусь рядом.
волки будут носить нам брюкву, медведи – мёд.
мы заснём невозможно близко, и сладкий бред
станет ниткой в рубахе Бога. нас не убьёт
какой-то не тот лотерейный билет.
а теперь засыпай, пингвин, обо всём забудь
в своей сказочно-тёплой таинственной колыбели.
от неё прямо в небо разлит млечный путь.
это – дорога в вечность, и мы её одолели.
лёд, приложенный к голове, теряет и вектор, и прежнюю силу.
а мне ещё хочется размозжить тебе череп.
хотя опоздал: твоя смерть как всегда подкосила,
сбила с толку. и я вот хожу только через
подземные переходы, чтобы не видеть автомобили.
знаешь, как страшно остаться в живых и метаться
как мальчик, забытый отцом в супермаркете билла?
я был таким тогда – дрожа, глотал metax’у.
я и сейчас такой. твой старый ортодонт…
единственный тебя узнал в той горке мяса.
я пил тогда вино, я мямлил «don`t».
я ничего не знал. мне до сих пор не ясно,
как ты посмела без меня бежать.
когда мне жмёт весь мир,
он мне и раньше жал.
та сука ждёт щенят, пока я здесь.
