раскатывал губу, что Марина навела дома флотский порядок. Но оказалось, что она сама только-что пришла; правда было некоторое подобие обеда – кефир, булки с творогом, два «Сникерса».
Отследив мои мысли, видимо по движению глаз, хозяюшка водрузила мне руки на плечи, и осведомилась с очаровательно ехидной рожицей:
– А ты думал, что нашел чудесную хозяйку? Как бы не так.
– Я ничего не искал и ничего не нашел. Просто иначе быть не могло и не может. Не-
ужели ты этого не чувствуешь?
– Чувствую, – спокойно улыбнулась она. – А ты – сонный сомнамбул.
– Угу.
– А я голодная.
– А я усну с куском во рту.
– А я буду тебя будить.
– Договорились.
Впрессовавши в себя несколько кусков, я дотащился до дивана, и обрушившись на него стал вяло жевать шоколад. Марина в халатике, – уже своем – прихвативши чашку кефира, прошелестела босыми ногами по линолеуму кухни, и войдя в комнату, кошачьим движением вспрыгнула на диван. Подтянула колени к подбородку, охватила их руками, отхлебнула из чашки. Глядя на ее смуглые лапки, я отметил, что спать хочу уже значительно меньше.
– Ток я пока не включала, – сказала она, перехватывая мой взгляд, и явно оставаясь им
довольной. – А жаль. Я там твои кассеты посмотрела.
Мы сошлись на любви к старому доброму «Наутилусу», ДДТ, «Крему», Макаревичу. К
моим восторгам от Б.Г. она отнеслась сдержанно, и что хуже всего не разделила мою полную нетерпимость шансона. Кто ж ей так вкус-то покалечил…
Потом мы снова вернулись к нашим утренним приключениям.
– Помнишь боль в затылке? – спросил я.
– Немного выше. И я не совсем боль.
– Именно. Это было прекращение какого-то сильного воздействия на мозг. Причем для этого для этого воздействия необходимо было напряжение в сети.
– Лектор – ехидно прищурилась она. – Это козе понятно. Но мы не в лемовском романе.
Сейчас такой техники просто физически нет. И главное – за что нам такая честь, что именно нас избрали подопытными кролями?
– Я работаю сейчас с одним кадром, – начал я – Он утверждает, что нашел какие-то поля,
сильно взаимодействующие с человеческой психикой. Может, якобы, заставить человека чувствовать тепло, или, скажем, цвет. Помнишь, как у Нау – «я слышу цвет..» – ну или что-то подобное…
Но он пока не может заставить почувствовать ОБРАЗ. Кстати, вон там, – я махнул в
сторону рожденной в муках из покупаемых на радиорынке кусков ЭйТи-шки – рядом с персоналкой стоит бадья с кучей электродов. В этом чайнике довольно хитрая культура…
– Я уже обратила внимание, – перебила она, – Сначала хотела посмотреть машину, потом нашла чашку – думаю, что там за гадость – смотрю – (тут на меня обрушился трехэтажный термин, который я неоднократно слышал от Дениса, но запомнить его было выше моих талантов).
– Да, так вот, это очень хитрая штука. Чувак смешал хромосомы нервной клетки с какой-то быстрорастущей плесенью, облучает этого монстра, дает всякие химические мутагенные добавки, растит на агар-агаре, а я пишу биотоки этого супа через вон ту коробочку…
– Ну что ты мелешь? – усмехнулась она.
– Ну, может я немного переврал технологию выращивания, но важно другое. Важно то, что как говорил упомянутый тобой Лем, этот кисель живет глубокой внутренней жизнью. Он прям-таки пульсирует биотоками, в которых явно есть система, но трактовать эти токи мы пока не можем.
– Про поля он тебе только говорил или ты сам что-нибудь видел?
– Первое.
– Тогда болтун этот твой… Денис?
