Нескладно получилось. Мог бы и сообразить, что календари сейчас не в каждой избе в простенке висят. Ни «японские», ни отрывные. Надо срочно тему менять.
— Да. Брякнул, не подумав. Вообще-то я о другом хотел… Скажи, а тебя почему Полупудом нарекли?
Запорожец пригладил темно-русый чуб и усмехнулся.
— По правде говоря, доподлинно не ведаю, но крестный сказывал, будто чумаки выменяли меня в таборе за полпуда соли. Видели: младенец не цыганской крови, в богатых пеленках… вот и подумали: может где в пути им родная мать встретится? Но, раньше, возле казацкого стану заночевали. В том году казаки у княжеского замка, что на Малой Хортице, еще куреня ставили… На новое место перебрались, когда мне уже двенадцать миновало.
Василий продолжал рассказывать, но дальше я уже слушал вполуха.
«Стоп! Вот тебе, товарищ путешественник во времени еще одна точка отсчета! Малая Хортица, говоришь?.. Насколько я помню — после гибели князя-атамана Байды-Вишневецкого, казаки ушли из его земли и поселились на острове Буцкий [от «буць» — «беглец»], он же Томаковка. И там казацкая крепость простояла до зимы девяносто третьего года. Одна тысяча пятьсот, разумеется… Когда ее сожгли татары… После чего Кош перенесли в более недоступное место, дальше по течению Днепра, аж за притоки Чертомлык и Базавлук. Что ж, пока все сходится… Во всяком случае, туры в те времена по Дикому Полю еще бегали... Значит, родился Василий плюс-минус в восемьдесят первом. Осталось узнать сколько лет казаку, точный адрес Запорожской Сечи и получим дату прибытия...»
* * *
— Так что ты даже не сомневайся, Петро, — отвлекшись на подсчеты, я и не заметил, как Василий заговорил о чем-то другом, но переспрашивать не стал, запомнил совет. — Покомандуешь еще всеми нами… Если захочешь, конечно, науку казацкую превзойти…
— Как приговаривают в бурсе: «Чему бы ни учится, лишь бы ничего не делать», — ввернул я студенческую поговорку, но не найдя одобрения в построжевшем взгляде Полупуда, быстро добавил еще одну, не менее древнюю, зато более добропорядочную. — Ученье свет, а неученье — тьма…
— Хорошо сказано, — народная мудрость больше понравилась запорожцу, чем бурсацкая прибаутка. — Вот прямо сейчас и начнем… тьму разгонять.
— Как, сейчас? — я слегка опешил, наука ассоциировалась у меня со специально оборудованной аудиторией. Спортзалом, наконец…
— А чего тянуть? — Полупуд кивнул в сторону Сафар-бея с помощниками. — Пока мясники разделывают тушу, нам все равно заняться нечем. Не над душой же у них стоять…
Честно говоря, я только сейчас обратил внимание, что кроме нас пятерых и одной пустой телеги, запряженной лошадьми, вокруг больше никого.
— О, а куда все подевались?
Вопрос вырвался раньше, чем я успел прикусить язык. Вот ведь, действительно: «враг мой». Ситуация, как из анекдота о Зорком Соколе, который на второй день заключения увидел, что в тюрьме нет четвертой стены.
— Заметил, да? — насмешливо хмыкнул запорожец. — Не хотел сразу говорить, но тут такое было, когда я велел обозу двигаться дальше. Бабы в плач кинулись, чуть на колени не падали: «Не оставим Петруся одного! Что хочешь с нами, изувер, делай, а без сокола нашего с места не сдвинемся!» Особенно девки убивались... Еле урезонил. Нагайкой пригрозить пришлось…
Какое-то время я изумленно хлопал глазами, а когда сообразил, что запорожец ерничает, натужно рассмеялся. Уел таки, товарищ низовой…
