Новое назначение - страница 22

Кратов просил Пальчинского «провести» через Временное правительство подтверждение договора с кабинетом и казенного заказа на рельсы.

Пальчинский сочувственно кивал. Огромный нос делал некрасивым его подвижное лицо.

– Проведем, – успокаивал он. – Дело бесспорное. Я всегда советовал заняться Кузбассом. Минеральное топливо Уралу – это ведь моя идея.

Кратов знал привычку Пальчинского приписывать себе все крупные экономические планы. О чем бы ни заходил разговор, Пальчинский обязательно вставляет: «Я об этом говорил, я это советовал». Кратов обычно защищал своего друга, когда Пальчинского называли хвастуном, Хлестаковым. Кратов объяснял, что Пальчинский – всеобъемлющий, энциклопедический ум, что он действительно размышлял и высказывался о великом множестве вопросов.

На этот раз Кратов сказал:

– Как же, как же… Ты Еве советовал соблазнить Адама. Все знают, что это твоя идея.

Решение вопроса задерживалось во Временном правительстве. Углепромышленники требовали отмены копикузовской концессии и распространения на Кузнецкий бассейн права свободных заявок, как в Донецком бассейне, как во всех бассейнах мира.

А Курако сидел без дела, впереди темнела неизвестность.

Двадцать девятого апреля утром его вызвал к телефону Кратов.

– Есть важные новости. Буду у вас через полтора часа.

Через час в дверь постучали.

– Входите, Осип Петрович, я жду вас.

В дверях не было Кратова. В комнату вошли четыре доменщика с Юга. Курако расцеловался с молочным братом. Максименко рассказал, что Курако избран членом Юзовского Совета рабочих депутатов. Доменщики звали Курако на Юг. На заводах Юга явочным порядком вводится восьмичасовой рабочий день и рабочий контроль. Недалеко время, когда рабочие возьмут заводы в свои руки.

– Нас послали за тобой, – сказал Максименко.

Курако задумался. Снова раздался стук в дверь.

Вошел Кратов и вопросительно оглядел незнакомых людей.

– Говорите, Осип Петрович, – это мои друзья.

Кратов вынул из портфеля несколько хрустящих бумаг.

– Прочтите.

Курако развернул договор Копикуза с Временным правительством. Оно подтверждало все права и привилегии Копикуза, предоставленные ему кабинетом и свергнутым правительством. Копикуз получал ряд добавочных льгот.

– Когда можете выехать в Сибирь, Михаил Константинович?

– Поедем с нами, Курако. Тебя ждут в Совете рабочих депутатов.

Курако посмотрел на Максименко, потом на Кратова. Он сказал:

– Нет, барбосы, с Югом кончено! Завтра курьерским, Осип Петрович.

Из Петрограда до Москвы Гапеев ехал двое с половиной суток. Два матроса с маузерами пробили ему дорогу в вагон. Гинденбург стоял в тридцати километрах от Питера. Город эвакуировался. На поезд нельзя было попасть.

В день приезда Гапеев прочел в «Правде» приказ Реввоенсовета: «Каждый чех, обнаруженный с оружием в руках на линии железной дороги, подлежит расстрелу на месте без суда и следствия».

Леонида Ивановича Лутугина уже не было в живых. Он умер в 1915 году в Кузбассе. После приступа астмы, после четырехдневной голодовки, он выпил недоброкачественного молока и отравился. Кратов выслал из Томска лучших врачей. Они застали труп. Цинковый гроб Гапеев привез в Питер. За катафалком шло пятнадцать тысяч человек. Максим Горький вошел в комитет по увековечению памяти Лутугина.

Лутугинская группа не распалась. Каждую весну лутугинцы уезжали в Кузбасс. Бассейн раскрывал им свои тайны. Цифра, названная Леонидом Ивановичем, – двести пятьдесят миллиардов тонн, – была обоснована и подтверждена. Выплывала новая – четыреста миллиардов.