ровной высятся они грядою,
а из них четыре бьют фонтана
пламенными струями живыми;
Небодержца сфера необъятна,
на столбах подвешена огромных,
одинаковых по их размерам.
У столбов тех высота поболе
расстоянья от земли до неба;
купол неба, голубую сферу,
по воздушным четырём границам,
подпирают правильные дуги,
утопающие в океане.
Из небытия шары несутся,
из хаоса Бог их вызывает,
к бытию Творец их прибавляет,
крестит их, лучами одаряет,
чтоб летели по небесной сфере
в светлости высокой и воздушной.
«Вот теперь, надеюсь, ты доволен,
и душа твоя приободрилась, —
говорит прекрасный житель неба, —
коли Сам Творец тебе дозволил
посмотреть Его престол пресветлый
и картину райскую увидеть».
«Светозарный проводник, хранитель
на равнине неба неоглядной,
а к какому легиону, чину
ангельскому сам принадлежишь ты?»
«Видишь ли вон эти легионы,
что у трона Божьего теснятся,
на равнине все они разбились,
вплоть до берегов реки бессмертья?
Это плотные полки сомкнулись
вкруг архистратига Михаила,
в его лике все они ликуют,
там моё блаженное жилище,
сладкую там провожу я вечность,
Всемогущий там мне быть назначил.
Видишь, как кружат над всеми ними
шесть тысяч кругов в сиянье светлом,
сорок тысяч арок как возносят
наше превеликое становье
над водами сладкими бессмертья,
так, что жители святого неба
и летать, как молнии, привыкли,
могут шествовать легко, бесшумно,
а другие, если пожелают,
в колесницах огненных промчатся».
Славословье ангельских хористов,
пение насельников воздушных
постепенно в небе утихало;
белоснежные войска повсюду
арки плотно полнили собою
братского собрания единством.
Всяк к своему стану возвращался
на крылах эфирных, лёгких, белых;
их необозримое становье
всю окрестность снегом убелило.
Так, воскрильям облаков подобно,
если смотрим мы на них с вершины,
овеваемой тихонько ветром,
на цветочное спускалось поле
это белокипенное войско,
чтобы его крылья отдохнули;
зрелище становий этих белых
воинов, воюющих за правду,
на полях их радости блаженной
кипы облаков напоминало.
Говорит сладкоголосый ангел:
«Вышло время отдохнуть собратьям,
вы его внизу зовете ночью»…
Прежде чем вести рассказ дальнейший,
вот на чём хочу остановиться…
Вся небесная большая сфера
как шатром хрустальным принакрылась,
белым и каким-то непрозрачным,
ток лучей вокруг остановился,
лёгкий свет сиял высоко в небе.
Тот шатер просторный был чудесным,
был рукой Творца искусно создан,
светоструйным полон был блистаньем
и игрой лучистою просветов,
в нём роились высшие идеи.
Тут легчайшая парила вечность
в нестесненном временем полёте,
на крылах изысканно вилася
то высоко поверху, то книзу,
невидимою завесой скрыта.
С громким уханьем за нею время
устремлялось на воздушных крыльях
в пасть широкую своей воронки —
вечность ухватить оно не в силах.
Неустанное его раденье
и всю страшную его натугу
описать никак мне невозможно.
Нет, не одолеет время вечность —
у небесной матери эонов
тень крыла намного легче весит.
И другая Божия идея
помещалась под шатром хрустальным,
то поэзия Творца и Бога,
окружённая венцом творенья;
красота, что существует в мире,
беспредельный ум Творца всех светов,
тот, который сам в себя глядится,
собрались под Божией короной,
поэтически в ней отражались —
совершенством излученья света.
План небес был прямо предо мною,
Божья мера истинного вкуса.
Тысячи святых небесных духов
воспевали светлое творенье.
И другие духи появлялись,
суетились в сумрачном тумане,
тоже что-то создавать пытаясь,
