вмиг сольются, лишь меня увидят;
там, по правилам отвратной смерти,
жалкую свою имеют участь.
Я вознес венец Свой над престолом —
первым же блистательным ударом
царство их ничтожное рассеял.
Так, рассеяны Моей короной,
скрылись дети мрака в черных тучах,
в мёртвой бездне, в глубине кромешной.
Там они теперь, в ладах со смертью,
составляют жалкие фигуры,
сообразно гнусной их манере.
Чем творений больше воздвигаю,
тем их царство делается меньше;
время Мне пришло всё так устроить,
чтоб и эти бездны осветились.
Пламенные напущу Я бури
на пределы хаоса и ночи,
и Моими станут царства мрака,
прежде сном окутанные хладным.
Там сияющий Мой свет одержит
надо тьмой блестящие победы,
отодвинет прежние границы,
на благое бытие позвавши
из чудовищного лона смерти
многочисленных созданий ночи».
«Для усопших в мировых глубинах,
кого смерти жало умертвило,
кому смерть позакрывала очи
так, что не дано им свет увидеть —
нашего Отца благоволенье,
Ты единственный источник чуда,
как для нас всегда источник счастья, —
Гавриил Отцу своему молвил. —
Чтобы все Тебя благодарили,
пусть и эти мертвенные лики
светом Твоим горним осенятся».
«Ангельских начальник легионов,
меж бессмертными ты отблеск солнца!
Вот когда горящими светами
массы тёмные, все их скопленья
Я наполню огненным сияньем,
растоплю их жаркими лучами,
никаких задворок впредь не станет,
ни в пределах неба, ни за гранью,
всё воспламеню когда лучами,
образ мрака навсегда погибнет, —
первенцы Мои и воеводы!
Лишь тогда всеобщий ваш Создатель
в полной мере Свой завет исполнит;
вот тогда и все владенья смерти
зазвучат гармониею сладкой
счастья и любви, и всепрощенья;
отчая душа Моя тогда лишь
притечёт к сладчайшему покою,
когда взор бессмертный Мой подарит
счастье всем, без всяких исключений».
«Ах, всеобщий Отче благодушный, —
оба полководца возгласили, —
счастье нам иметь Отца такого,
с таковой великою душою,
всё она добро и совершенство
превышает и в себе содержит;
нужно было бы все царства мрака
схоронить в Твоем всесовершенстве,
чтоб они воскресли к жизни сами,
светлый образ Твой спеша увидеть».
«Воеводы, полководцы света!
Только Я один никем не создан,
а с другими это не бывает,
не позволит то закон природы,
что Мою печать в себе содержит.
Всё случается своим порядком.
На бессмертие кого венчал Я,
тех в веках прошедших миллионы.
Там, где Бог следы Свои оставил,
образуется Его пространство.
О сиятельнейшие творенья
между всех Моих бессмертных духов,
как понять обширное пространство
вам подсказывает разуменье?»
Михаил-архангел тихо молвил:
«Это лишь Тебе вполне известно,
вот как я об этом полагаю:
шар державного престола неба —
наивысший и святейший, значит,
он серёдка общего пространства.
Вкруг него кругов Твоих небесных
я предполагаю миллионы
(тех кругов число я умножаю
в наивысшей степени счисленья
из всех тех, что Божие созданье
самому себе представить может);
у всех этих хороводов – солнца;
солнца верховодят каждым миром —
всякий мир свое имеет солнце,
все миры имеют свою сферу.
Меж кругов беру я расстоянье,
сообразно Твоей славе, мере,
дальний хоровод объемлет ближний
так, как больший шар включает меньший;
и у круга, что лежит подальше,
боле дальний есть, и так – всё дальше.
И, как раньше Сам Ты нам поведал,
достигаю я границы мрака
(мрак есть то, что недоступно свету);
образом таким пространство мыслю».
«Ум высокий твой, о Мой архангел,
далеко ты в небо простираешь,
своему Творцу честь оказавши, —
Михаилу Бог изрек могучий, —
