Лобанов окинул не на шутку оживившуюся Елену насмешливым взглядом из-под своих густых тёмных бровей.
– Да, милая девушка, знаю. Мне ли его не знать! Ушлый тип. Ни одной схватки он не выиграл по правилам. Вот так у нас становятся чемпионами!
– Неправда, – не выдержав, сипло сказал я, и все с удивлением повернулись в мою сторону, – вы, Лобанов, говорите неправду. Победа Несмеянова была честной, но именно вы затеяли интригу с оспариванием очевидных результатов.
– Ты чего, геолог? Из какой норы вылез, крот?
– Я, – любитель фехтования и страстный болельщик, – был на тех соревнованиях в Праге. Несмеянов так незаметно и ловко уколол вас, что вы споткнулись и рухнули на помост. Забыли?
Лицо Елены озарилось радостным светом. Отец посмотрел на неё и недовольно поморщился.
Лобанов, как будто мгновенно уловил настроение отца. Он громко рассмеялся и презрительно махнул длинной жилистой рукой в мою сторону.
– Чего слушать какого-то замшелого геолога? Ты, парень, ага, Очнись-ка, давай-ка, Под Томском тайга, И вшивая лайка, Вонючая крага, Геолога пайка. Великая Прага? Нет, в поле фуфайка! Ты, парень, ага, Утрись-ка давай-ка И в путь поднимайся, Вставай-ка, вставай-ка…
– Зачем вы обижаете человека? Что с того, что он геолог? Вы так говорите, как будто геологом быть позорно. Как вам не стыдно? Я знаю Алексея Несмеянова, и я знаю, что он…
– Лена, брось! Позови-ка лучше, пожалуйста, Шамбу. Пусть он направит разговор в другое русло. Что вы, в самом деле?
– Хорошо, Николай Петрович, как скажете.
Елена поджала побелевшие губы и повиновалась беспрекословно. Она тихо удалилась. Лобанов украдкой проводил её странным тягучим взглядом, он как будто хотел ощупать глазами её тело под блузкой и брюками.
Вскоре в комнату ввалился Иван Шамба. С его приходом, конечно, стало намного веселее.
Он, как видно, спал, без того полное лицо выглядело ещё полнее, но сонный вид не помешал ему привычно взять бразды застольного разговора в более надёжные руки. Пухленький, как колобок, со смешной плешью посреди густой курчавой шевелюры Иван сыпал шутками-прибаутками направо и налево, рассказывал по поводу и без повода анекдоты, сопровождая рассказ мастерской мимикой и точной интонацией голоса.
Вошли цыгане. Елена ласково усадила их за стол и налила чаю. Дядя Миша смотрел себе под нос, а Ляля вдруг бросила в мою сторону короткий взгляд.
– Коли нет чего покрепче, с чаем станет сразу легче, – навскидку сказал Шамба.
Лобанов резко поднялся из-за стола.
– Позвонить надо, батюшка. Насчёт цемента!
– А? Ах, да! Святое дело. Звони, Игорь, звони.
Лобанов, бросив на цыган недобрый косой взгляд, быстро вышел.
– Хороший парень, но горячий, – сказал отец Григорий.
– Между прочим, скоро будет праздник. Кторов грозится устроить нечто вроде рыцарского ристалища. Твой фехтовальщик, батюшка, не желает участвовать?
– Что я могу сказать тебе, Петрович? Кторов – оригинальный губернатор. Удовольствие для богатых решил устроить. Он обязал участников покупать экипировку на ристалище. Лишь арбалетчики будут освобождены от этого условия, но арбалет – сам по себе эксклюзивный вид спорта.
– Сколько стоит экипироваться на праздничный турнир?
– А сколько стоит новая Лада Веста?
– Ого! Кторов, как видно, раззадорился не на шутку. Какая-то несчастная экипировка – шестьсот тысяч рублей?
– Вовсе не какая-то экипировка, а чешские рыцарские доспехи и рапиры. Всё, как полагается, всё по-настоящему. Игорь – москвич. У него в Москве солидный бизнес, так что деньги для него не проблема. Он, конечно, будет участвовать. Застоялся Игорь без спорта, сердце просит, я вижу, да и вообще, себя надо показать, людей посмотреть.
