— Rossiya — svyashchennaya nasha derzhava, Rossiya — lyubimaya nasha strana…
Матрёшка мгновенно стихает, словно младенец, которому после многочасового ора сунули в рот соску, и беззвучно сопит мне в лопатку.
— Moguchaya volya, velikaya slava — Tvoyo dostoyan'ye na vse vremena! — заканчиваю я своё победоносное соло, благодаря которому однажды не только блистательно избавил Сла-ву от нижнего белья, но и услышал три самых заветных слова.
Дохожу кровати и аккуратно укладываю на неё матрёшку, нависая сверху. Опухший от суточного воздержания и наших словесных потасовок младший раздирает мне джинсы, вопя, что соскучился по своей подружке-вагине.
— Хитрый слизеринец. Никаких понятий о чести, — шипит Сла-ва, обдавая клубничным дыханием моё лицо. — Права была шляпа.
А дальше я уже ничего не соображаю, потому что матрёшка жестко присасывается к моему рту, вгоняя острые когти мне в спину.
От лица Гаса-младшего спасибо тебе, санкционная Россия, за то, что вырастила такого сентиментального патриота.
******
— У меня прямо дежавю, — вздыхает Сла-ва, когда мы выходим из моей «пантеры» на парковку аэропорта Кеннеди. — Кажется, словно мы были здесь только вчера.
Та же херня. Это уже второй раз, когда я привожу сюда матрёшку, чтобы расстаться на длительный срок. И хотя в этот раз я знаю, что через месяц она вернётся ко мне, на душе от этого не радужнее. Я ни черта не баба Ванга, но дерьмовое предчувствие меня не покидает. Да и матрёшка в этот раз не изображает из себя боевую амазонку: уткнулась мне в подмышку и лапками вцепилась в бицепс, словно в Россию его с собой увезти собралась.
— Будем созваниваться каждый день, — грустно бубнит мне в футболку.
Прикладываюсь губами к её клубничной макушке и глубоко вдыхаю, стараясь запомнить запах:
— Конечно будем. Я собираюсь каждый день виртуально трахать тебя в прямом эфире.
Матрёшка мой напускной энтузиазм не поддерживает и тяжело вздыхает:
— Я буду скучать, Гас.
Блядь, почему так грустно, а?
Остановившись, сгребаю её кошачью мордочку в ладони.
— Ya pisdetz kak budu skuchat, Сла-ва, — обещаю ей.
— Вижу, готовился? — слабо улыбается матрёшка.
Готовился. Последние две недели только о её отъезде и думал.
— Та-ак, крольчата, что за упаднические настроения в спаривающейся стае? — грохочет за моим ухом.
— Чуть не оглох, Фиона, — морщусь я, оборачиваясь к сияющей бодростью динозаврихе. — У твоих школьников непроизвольная дефекация не случается, когда ты с ними здороваешься?
— И тебе здорово, дементор. Чмокнул, гляжу, мою подруженьку. Того гляди захнычет.
Словно в подтверждение её слов, матрёшка обнимает меня обеими руками и, всхлипнув, жмётся всем телом. И в этот момент я готов засунуть её под мышку и увезти отсюда подальше. Интересно, за что в России лишают гражданства? Нужно будет полистать интернет.
— Присматривай за матрёшкой, Фиона, — как истинный герой мыльных опер, обращаюсь к Вере. —Назначаю тебя феей-крёстной. В благодарность я тебе дюжину смазливых девственников в жертву в следующий приезд принесу.
— Не разговаривай так с Верушкой, Малфой, — шмыгая носом, бормочет Сла-ва.
Из-за спины Фионы слышится какой-то грохот, и через секунду рядом с её мощным плечом материализуется Джо. Тяжело дыша, он держит на плече спортивную сумку с надписью «Sochi 2014» и здоровый чемодан. Я и забыл, что этот влюблённый миньон вызвался свою крупногабаритную пассию в аэропорт доставить.
