Читать онлайн Андрей Артёмов - Нравы времени

Стихотворения

Поэт я старомодный:
Стихов же современных не пишу,
Эпохой ветхой с первых строк грешу.
Ведь я – поэт безродный!..

Сонет

Не дари мне шиповые розы:

Как боюсь совершенства цветка!

В нём предчувствие острой угрозы,

Ведь чувствительна к боли рука.

Одурманен, возможно, вдруг буду

Этим нежным, коварным цветком —

Вот тогда и тебя позабуду

Или сделаюсь жалким глупцом.

Если сердце моё заболеет,

Не добьёшься любви ты тогда,

И признаться в любви не посмеет

Ни тебе, никому никогда.

Ну а если всё ж это случится,

Только розами стану лечиться.

У окна

Зыблются в комнате тонкие шторки.

Я у окна затаившись сижу.

Ветер качает оконные створки.

Я за движением ночи слежу.

Всё мимолетно пред взором пытливым,

Трудно всего уловить и понять…

Облако спрятало круг прихотливый,

Как бы хотелось его начертать.

Но как ничтожно людское желанье

Перед могучей природой в ночи.

Ох, как в нас бедно великого знанье,

А уж задумали к звёздам пути.

«Есть в промежутке вечных двух миров…»

Есть в промежутке вечных двух миров

Не вечное, земное бытие,

Но познаётся между двух основ

Великое начало на земле.

И чем становится короче путь,

Всё больше думается о былом,

И тем вернее постигаем суть:

Как жаль оставленного на потом.

Но в промежутке вечных двух миров

Своё предназначенье кто найдёт?

Лишь только избранных в конце концов

Великий Дух к бессмертью поведёт.

Разочарование

Как скоротечны, Боже, дни…

Так мало прежнего во мне осталось.

С познаньем сердце ныне разругалось —

И врозь отправились они.

Как часто добрые труды,

Похоже, тратил не по назначенью.

И с болью придаюсь теперь сомненью:

Они остались без нужды?

Как мало доброго во мне,

Увы, теперь с годами остаётся.

И скоро… скоро больше не придётся

О добром говорить извне?

Нет, я не тот, что прежде был.

В начале жизни о конце я мыслю…

И так уйду с единственною мыслью:

Напрасно доброму служил.

«Стоит осенняя пора…»

Стоит осенняя пора,

Стоит у моего двора.

Её парадные картины

Печальны взору моему.

Роняя пёструю кайму,

Дрожат понурые осины.

Согрело на груди своей

Кого осеннее ненастье?

А мы – о, пылкое пристрастье! —

В любви всё признаёмся ей.

Но скоро, знаю, очень скоро

Прощальный мы услышим зов —

Кто на него пойти готов,

Не ведая в себе укора?..

Укроют тем скорей снега

Пустые наши берега.

«Как больно тем, кто прошлое сжигает…»

Как больно тем, кто прошлое сжигает…

Сжигаю я послание любви,

Но стынет жизнь в моей крови —

Сгорая, сердце увядает.

Нет-нет, не прошлое в огне томится:

Уходит дымом будущее вдаль,

Томительная где печаль —

Уйдёт… Но вот когда случится?

А я не знал – не знал, что так бывает,

Что в счастье и любви горят огни,

Что столь томительны в них дни,

Где жизнь так больно угасает.

«Зима… Затопленная печь…»

Зима… Затопленная печь.

Свернувшись, кот лежит комком.

А некто, слышно, за окном

Ведёт печально-злую речь.

То вечер, сумрачный и злой,

Закрыв завесой божий взор,

Зовёт меня на разговор,

Чтоб посмеяться надо мной.

Но нет, очаг своим теплом

Меня с любовью так объял,

Что я рассудок потерял…

А некто злится за окном.

К лицу

Тебе гордость к лицу, дорогая,

И к лицу тебе чёрный наряд,

И каёмка волос золотая,

И печально-торжественный взгляд.

Молодая и нежная – чудна!

Поразительна гордость твоя…

Восторгаюсь! Хоть больно и трудно

Восторгаться, любовь затая.

Перед зеркалом

В разбитом зеркале двойное

Моё лицо отражено,

И сам не знаю я, какое

Неистинное в нём оно.

В нём две улыбки отразились:

В одной – надменность, а в другой —

Покорность. Так разъединились

Две стати под одной чертой.

Два взгляда противоречивых:

В одном сплошная пустота,

В другом же – глубина… Учтивых

Лишь только дразнит красота…

Так перед зеркалом порою

Вдруг видишь истинно себя,

Но вот работа над собою —

Тяжёлый, адский труд… Но я…

Но я не в силах измениться,

Ведь я – что в каждом: да и нет…

Одним могу всегда гордиться,

Что я читатель и поэт.

Домовой

Из серой пакли, как клубочек,

Забавный домовой сидит,

Забившись смирно в уголочек,

Откуда хмуро он глядит.

Под жёлтой шляпкою с цветками

Он чудно выглядит, смешной,

Но с хмурыми всегда глазами.

Не хмурься, милый домовой!

Он сам порой тоску наводит,

За что его любя браню

Не раз, не два порой на дню.

По дому по ночам он ходит

(Хозяин как-никак ведь он!),

Ничуть мой не тревожит сон.

Проснувшись, нахожу я друга

На месте прежнем: он сидит

В углу – приют его досуга.

И я притворно вновь сердит,

Его ничуть не обижаю:

Он необидчив, я-то знаю…

Недавно добрые друзья

Мне домового подарили;

Даря его, проговорили:

«Да пусть живёт он у тебя!»

«Как нам нужна печаль хмельная…»

Как нам нужна печаль хмельная!

В ней трезвый разум – думы, мысли.

Стремимся с ними вдаль. Но ввысь ли

Всех нас поднимет суть земная?

Ещё нужнее нам веселье:

В нём как распахнуто-раскрыта

Сама душа, где пережито

Давно любовное похмелье.

Так вот, когда печаль хмельная,

Мы радовать других умеем;

В душе и радость разумеем,

Когда во всех есть жизнь земная.

«Скоро, добрый домовой…»

Скоро, добрый домовой,

Я жилище поменяю…

Не грусти: тебя с собой

Я возьму – я обещаю.

Ты себе на месте сам

Уголок найдёшь уютный;

Поначалу, друг мой, там

Будешь одиноко-грустный.

Но пройдёт годок, другой —

Настроенье станет прежним.

Но уже следить за мной

Будешь взглядом грустно-нежным.

Пожелания

Откройте дверь, когда беда;

Не закрывайте – если радость.

Не отпирайтесь никогда,

Когда стучит вам в двери гадость.

Не сомневайтесь в правоте,

Тем ложь гоните прочь повсюду…

Не запирайтесь в пустоте,

Когда нет сил дивиться чуду.

Так будьте добрыми, друзья!

И будьте здравы и счастливы!

И буду вместе с вами я

Скорбеть… Не будем суетливы.

Можно быть

Можно быть каким угодно,

Но никак не идеальным.

Можно жить порой свободно.

Можно скромным быть, нахальным.

Можно честным быть иль пошлым,

Безобразным иль красивым,

Быть ребёнком или взрослым,

Быть смиренным иль строптивым.

Можно добрым быть и злобным,

Можно даже жить удобно,

Также хитрым и удобным —

И всему тому подобно.

Быть одетым в то, что модно.

Быть бездарным, гениальным…

Можно быть каким угодно,

Но никак не идеальным!

«Совсем недавно ветхий дом…»

Совсем недавно ветхий дом

Сменил на новое жильё;

Не сожалею я о том,

Но сердце всё ж грустит моё.

Совсем недавно лик луны

Смиренно в комнату глядел,

И оживлённо вверх стены

Его рос свет, и я немел.

Теперь взамен луны в окно

Глядит светильник столбовой,

Его свет яркий (вот кино!)

Безликий в комнате жилой.

«Писать стихи – проклятая работа…»

Писать стихи – проклятая работа:

В душе, в уме тревожная забота,

И вместе с тем какая благодать,

Когда находишь что и как сказать.

То дар от Бога – просто наказанье!

В трудах… в трудах поэта всё признанье

Иль в них забвение произойдёт,

Когда себе бесславно изберёт

Вдруг путь, не предназначенный поэту, —

Тогда и бессловесно он по свету

Пойдёт… И лишь поэт (как налегке)

Умеет говорить на языке,

Которым живо сам Господь владеет.

Поэта сердце чувством пламенеет,

А разум человечески-земной

Непостижим отчасти… да хмельной.

Тучи

В тени, под тучей, что всё небо

Сплошной заволокло завесой,

Томлюсь безумствуя, нелепо,

Живу и радуюсь повесой.

Во мне холодны побужденья:

В груди тоска, а разум тупо

Твердит пустые откровенья,

Что жить бессмысленно и глупо.

Водою полно небо-туча,

Да только вот дождём пролиться

Никак не может… Очень жгуча

Пустая жажда насладиться.

Так и во мне: тоскливо, мрачно.

Не лью, не лью теперь я слёзы.

Хоть плачь, хоть нет – уж всё напрасно.

Но тешат грудь мою лишь грёзы.

«Идти, бежать и спотыкаться…»

Идти, бежать и спотыкаться;

Споткнувшись, падать и вставать;

Вставая, не со зла ругаться,

В конце упоминая мать.

Конечно, падать очень больно,

Но время всё ж торопит жить.

И так спеша, непроизвольно

Уходит время. Но как быть?

Идти, бежать, не спотыкаться

И время никуда не гнать,

Чтоб после с болью не ругаться,

Не впутывая в ругань мать.

Лермонтов

Злой гений с грустными глазами

Людей пороки выявлял,

А между добрыми делами

В себе он зла не замечал.

Среди людей жил одиноко,

И гордостью был полон дух.

Играл друзьями он жестоко,

К предупрежденьям их был глух.

Поэт!.. Его печальны мысли:

Печальны в прозе и в стихах,

Они из адской муки вышли —

Им возвратиться вновь никак.

Злой гений с грустными глазами

Врагов же дружбу не ценил,

Зато друзей вражду стихами

Поэт зло, гордо возносил.

Смеясь (смеялся звонко, едко),

Всё видел из небытия,

И потому поэт так редко

Счастливым видел сам себя.

Увы, недобрый покровитель

Поэта на земле берёг,

И вдруг его подземный житель

От худшего предостерёг.

«Рисуй, что мило сердцу моему…»

Рисуй, что мило сердцу моему!

Гори, пылай, моё воображенье!

Открой другим, моё произведенье,

Всё то, что мне известно одному…

Читай, читай, мой друг, труды поэта!

(Он будет благодарен вам за это.)

Его труды вне времени живут…

Гори, пылай, моё воображенье!

И в ком-нибудь (живое провиденье!)

Стихи вновь в сердце чувства разожгут.

«Ах! Женечка-Евгения…»

Ах! Женечка-Евгения,

Люблю с тобой шутить —

Лукавые мгновения

Как хочется продлить!

В тебе, когда шутливая,

Нрав робко шаловлив.

Весёлая! игривая!

А цвет лица стыдлив.

Ах! Женечка-Евгения,

Мне нравится с тобой

Лукавые мгновения

Ловить из скуки злой.

Но ты, когда бодливая,

Стыдишь меня, грубя.

Смиренная! Строптивая!

Так злится на себя.

Ах! Женечка-Евгения,

Дари, дари мгновения!..

Сожжённая рукопись

Дрожащая рука коварно

Предать решила рукопись огню:

Стихи написаны бездарно.

Пустую мысль я прочь гоню,

Но так бессмысленно и тупо,

Смотрю неистово и глупо

(Вот и с ума сойти готов),

Как белый лист, чернея, тает,

Как строки синие стихов

Темнеют: жар их выжигает,

Как серым дымом увядает

Душа поэта – строки слов.

Ничто не жаль, но очень больно.

И отчего? И почему?

Откуда знать мне: не пойму!

Рука коварно, своевольно

Предать посмела рукопись огню —

Горю с тем сам, но мысль храню…

Уж пепел хрупкой сединою

Лежал передо мной, дыша.

И я нетвёрдою рукою

Коснулся до него, дрожа…

В час

В час молитвы мусульманской

Горец тих в самом себе:

Предан он своей судьбе,

Жизни нравственно-гражданской.

В час смиренья и покоя

Сердце искренно живёт,

И молитвенно поёт

Горец, на коленях стоя.

В час мольбы и песнопенья

Мир царит средь мусульман.

Петь чудесно дар им дан,

Жизнь дана им в Проведенье.

«Я видел, знал красавиц стройных…»

Я видел, знал красавиц стройных

И глупых, и безмерно умных.

На вечерах развратных, шумных

Себе я находил достойных.

Их речи были откровенны,

Коварны мудростью своею

(В стихах их передать не смею),

А взгляды остры и надменны.

В любви горячих и холодных

Красавиц я отвергнул много.

И я любил красавиц строго,

Любил консервативных, модных.

Любил и нервных, и спокойных,

К губам их жгучим прикасался

И бессердечно обжигался…

Я видел, знал красавиц стройных.

Кинжал

Я не могу тебя назвать

Ни другом, ни врагом моим.

Умеешь холодно сверкать,

Когда в горячке зло творим.

Кем выкован ты? и зачем?

Стеречь покой и враждовать.

Народ Кавказа уважать

Принудил очень многих тем.

Ты мне не враг, ты мне не друг,

Но можешь пригодиться вдруг

Ты в час опасности моей,

Сверкнув коварностью своей.

«Когда с деревьев дружно отлетает…»

Когда с деревьев дружно отлетает

И жёлтая и красная листва,

Тогда поэта сердце расцветает

Вперед

Читать онлайн Андрей Артёмов - Нравы времени

Похожие книги