Тем временем «вагончик тронулся»! И мы с Розой благополучно добрались до работы.
А вечером изрядно похолодало. Хлестал колючками в лицо сквозной студёный ветер, пронизывая до костей, особенно на перекрёстках. Роза постирала испачканное пальто, обрядилась в толстую фуфайку, оставленную как-то в неожиданно жаркий день на работе. Подходим к знакомому повороту – забор! Как пройти-то дальше?
– А вон работяга, – говорит Роза, – ремонт какой-то… Давай спросим, что за фокусы-то?
– Экскьюз ми («извините, можно обратиться?»), скажите, пожалуйста, как нам выйти к метро? – первой задала вопрос Роза, – всё загорожено, никаких объявлений… утром забора-то не было…
Рабочий был занят, потому не расслышал. Подойдя, переспросил: «Экскьюз ми?» (по его тону значило: «Что-что? Вы что-то спросили?») Роза повторила вопрос.
– А вот же объявление, – ответил рабочий.
И, правда, плакат с нарисованным автобусом и большой буквой «М» (метро) висел на столбе прямо перед нашим носом! А мы на столб-то и не взглянули!
– А пройти можете на тот блок, – объяснял нам словоохотливый пролетарий, – там автобус, он довезёт вас бесплатно к станции метро.
– Нормально! Спасибо! – Мы направились к автобусу.
На пересечении улиц, где самый жестокий сквозняк, с большими коробками возился немолодой обросший бедолага. Он был легко одет, укутывался в клетчатый плед и торопился соорудить… укрытие! Рядом стояла коляска со скарбом и тряпьём.
– Роза, смотри… такая холодрыга, а он… Он – бездомный что ли? боже… Чё делать-то?
– Надо, наверно, ему как-то помочь… замёрзнет ведь! Вот жизнь-собака…
Мы поравнялись с бездомным.
– Экскьюз ми, могу ли я вам помочь? – враз кинулись мы с Розой к хозяину коробок.
– Проваливайте! иначе…
– Ни хрена себе!
Мы со всех ног помчались к остановке. – Странно… и страшно: вдруг, в самом деле, ударит за нами!
Спускаемся в метро. Прохладненько. Музычка играет. Китайцы зарабатывают. Пожилой и совсем молоденький. На руках перчатки без пальцев. Завидев нас, заиграли «Подмосковные вечера» да так душевно, что слезу прошибло. Хоть денег в обрез, но каждая из нас дала им по доллару со словами: «экскьюз ми, больше нету». Ох, одно расстройство…
Отошли подальше, чтобы сердце меньше тревожить. Смотрим, нищий стоит – молодой, неряшливо одетый во всё чёрное паренёк. Длинные чёрные волосы. Смотрит пристально так, улыбается просительно. А глаза… вроде, как у гомосексуалиста. Да какая разница, в конце концов! Человек ведь. Живой. Есть-пить хочет, как и мы.
– Слышишь, – говорит растроганная Роза, – поскреби там у себя по сусекам мелочишко. Я вот тоже выгребаю… одноцентовые, пятёрочки вот… смотри… нормально же. Давай пареньку отдадим. Жалко, прям, сил нет. Да тут ещё эти «вечера подмосковные» душу выворачивают… Ссыпай, я отнесу. О, давай-давай сюда – приличная горсточка!
Роза подошла к парню: «Экскьюз ми и… примите от чистого сердца всё, что есть». Он улыбается, понял, что она не с пустыми руками. Протягивает к Розе руку. И Роза благоговейно ссыпала ему мелочь: «на здоровье!» Парень открыл ладонь… скривился и – неожиданно со всего размаху швыранул мелочь прямо нам в мордели!
– Во ничё себе! – враз опешили мы. – Он очумел что ли?
– Да что это за день-то у меня сегодня! – недоумённо досадует Роза. – Ну попался бы ты мне, гад, в другом месте, я б те, выродок, раскрасила бы щёки!
Услышали хохот. Поодаль от нищего парня стояли ещё побирушки и «нашего» оборжали за мелочь!
