На заснеженную поляну выезжают две кареты, тут же из них выходят люди в черных цилиндрах и черных развевающихся плащах. Кто-то пьян, кому-то все равно, кто-то кого-то просит примириться, самый серьезный считает шаги.
Кто-то кричит: К барьеру!
Кто-то кого-то пытается остановить и кричит всем: «Господа, опомнитесь!»
Кто-то кому-то восклицает на ухо: «Примирение невозможно! Дуэли не избежать!»
Каждый дуэлянт занимает свою огневую позицию. Раздаются выстрелы.
Кто-то отворачивается, кто-то закрывает глаза. В облаке порохового дыма кто-то падает и с него слетает цилиндр. Кто-то курносый и маленького роста показывается из кустов и ловко прячет головной убор под плащом.
Опять гробовая тишина.
Тот же самый переулок, что и был.
– Монету, пожалуйста! – произносит Дмитрий Сергеевич, и его голос оживляет улицу. Голоса, шум машин, звон подъезжающего к остановке трамвая…
Рублев не верит своему счастью. Бобров громко восклицает:
– Моя, как все!
Аистов спрашивает:
– Что это было?
«Гипноз! – стал думать Бобров.– Мол, покажу ему, что его ждет, если взятку не даст. Матерый! Высшую меру наказания станет запрашивать, если откажусь! Но как? А вот так! Скажет, что вы свидетель убийства. Мало! А кража шляпы?! Боже мой, как я раньше не догадался! Прокурор хочет мне краденое сбыть, а потом навести, если что! Вот и верь теперь прокурорам!»
– Что вы опять себе навыдумывали?! – воскликнул Дмитрий Сергеевич.
«Вот он, значит, какой! Это что, выходит, я за свои деньги должен думать только то, что он хочет? Дудки! Стану думать, как мне заблагорассудится. У нас демократия думай, что хочешь – всем наплевать! А этому нет! Прокурор – не водитель трамвая! Значит все, как было, так и осталось» – подумал Бобров и достал из кармана монету. Рублев тяжело дышал. Произошедшее произвело на него эффект разорвавшийся бомбы, и он не мог говорить и ничего не слышал.
Аистов не выпускал из рук цилиндр и думал:
«А можно ли верить такому доказательству»?
«Неужели свершилось»! – подумал Дмитрий Сергеевич и взял рубль Анны Иоанновны. Портрет императрицы с брошью на груди на монете отсутствовал.
– Что за оказия!
Промелькнула женская фигура в голубом пышном платье.
– Держите, ее Егор Игоревич, а то потом не догоним! – закричал Дмитрий Сергеевич.
– Еще одно доказательство? – вскликнул Аистов.
– Заткнись! Дороже, выйдет! – закричал Бобров.
– Кого держать? – закричал, очнувшись, Рублев.
– Анну Иоанновну!
– Этого не может быть!
– Что значит, не может?!
– Вон та статная женщина в голубом платье с орлиным профилем?
– Нет, бабушка с вязанкою грибов. Ну, конечно же, она! Ну что же вы стоите?! Она прыткая, десять лет на престоле пробыла!
Рублев сорвался с места и побежал.
«Он с прокурором заодно»! – подумал Бобров.
Словно из-под земли выросли одиннадцать слуг господина.
– Группа захвата! – воскликнул Бобров.
– Странные у вас доказательства! – возмутился Аистов.
– Держите Анну Иоанновну! – закричал Дмитрий Сергеевич. Только прошу вас без рук!
Все слуги, как один, побежали следом за Рублевым.
«Неужели дубинками забьют дамочку? Нет, эти сразу застрелят!» – подумал Бобров.
– Да ну вас к черту с вашими бестолковыми мыслями, отдайте цилиндр! – воскликнул Дмитрий Сергеевич и выхватил из рук Аистова головной убор.
«Вот они прокуроры, какие, наобещают с три короба, а потом – шляпу в руки, рубль в карман и поминай, как звали!» – подумал Бобров.
– Я вам не прокурор! – крикнул Дмитрий Сергеевич, и у него в руках объявился еще один цилиндр, как две капли похожий на первый. – Вот, возьмите – это цилиндр Дантеса! Ни мне, ни Ивану Ивановичу его головной убор не пришелся по сердцу!
